Мы проходили период притирания. Сложно сказать, чем бы он закончился, живи мы отдельно. Но именно наличие свекрови вместе с нами в одном жизненном пространстве сыграло неожиданно положительную роль. Мы не могли себе позволить дойти в наших притирочных разногласиях «до ручки»: иногда хотелось кричать и говорить обидные слова и, наверняка, не только мне. Уверенна, что и у Коли возникало подобное желание. Даже представлять не хочу, что могло бы в ту пору произойти с нами обоими при его взрывной психике, будь мы в отдельной квартире. Но при свекрови мы себя вынужденно сдерживали. Поэтому, уйдя в кухню и, поговорив там на повышенных тонах, возвращались с «кошками на душе», но в состоянии того худого мира, что «лучше доброй ссоры».

Коля по-прежнему работал на заводе. На моё предложение пойти учиться на вечернее отделение института он ответил отказом, мотивируя, что устает и без этого достаточно. Мне же казалось, что на перспективу высшее образование необходимо. В данном вопросе свекровь меня не поддержала. Зато она предложила свою помощь в уходе за сыном Вовкой, чтобы я могла шить и зарабатывать деньги на всё необходимое для новой квартиры. Я не возражала.

Это было время процветания маленьких кооперативов. В начале перестройки экономика страны пыталась понять, какое будущее ей предстоит, и позволила себе принимать на свой рынок любые новшества. Я устроилась на небольшое производство по пошиву изделий из кожи. Платили за сделанный объём работы, поэтому я старательно по вечерам, поручив свекрови наблюдать за сыном и звать меня только к кормлению, строчила безостановочно на машинке. Мне это даже нравилось, потому что после дня, проведенного с ребенком, стрекот машинки и набор движений, доведенных до автоматизма, вносили в голову порядок, а затем помогали глубокому сну. Ночью к сыну тоже вставала свекровь, понимая, что мне на следующий день опять и с сыном возиться, и вечером шить.

Только к весне, когда свекровь опять засобиралась в деревню, мы поняли, что остаёмся своей отдельной маленькой семьёй. Кажется, нам стало немножко не по себе: мы осознали, что мама Коли – цементирующая база. Как мы будем без неё уживаться? И как же мои заработки для будущей квартиры?

Начался новый период. Я оставила работу и занималась только ребёнком. Сын начал ходить, и в квартире, загроможденной вещами трёх семей, за ним нужно было следить безотрывно, так как ему хотелось открыть каждый ящик, доступный по росту, и вывалить из него всё для детального изучения. Хорошо, что наступило лето, и я предпочитала больше времени проводить на улице. Коля всегда помогал мне после прихода с работы. И, если бы не постоянные стычки из-за каких-то мелочей (так мне тогда казалось), мы бы жили хорошо. Но ему, приученному к идеальному порядку и вкусной еде, было тяжело смириться, что я никак не освою готовку, и в квартире кавардак. Он понимал и не придирался к беспорядку, который устраивал сын. Но понять, почему в шкафах наверху царит бедлам, а бельё всё в пятнах от того, что я стираю белое с тёмным вместе, без сортировки, он отказывался. В общем-то, по делу, но мне-то было всего девятнадцать.

В доме у мамы с папой было принято заниматься, чем любишь, так было удобно всем. В результате, готовила и стирала мама. Я гладила и выносила мусор, так как любила гулять и чаще других выходила из дома. Сестра Света, наоборот, была домоседка, и шуршала по шкафам, наводя в них порядок. Папина обязанность была пылесосить. Из-за такого разделения труда я оказалась не слишком хорошо подготовлена к семейной жизни. И если в присутствии свекрови это не бросалось в глаза, то теперь всё вылезло наружу.