И именно эти ревность и зависть в глазах старших девчонок заставили меня относиться негативно к прозвищу и их комментариям. «Надоело, достали!» – в какой-то момент решила я. Последовав не самому мудрому совету своих поклонников, по совместительству одноклассников этих девочек, я отправила барышень, фигурально здесь выражаясь, так далеко, насколько позволяет родная русская речь, которой обучают не в школе, а на улице. После такого неожиданного и дерзкого ответа воцарилось молчание. Все преследования-приставания прекратились. Но то, каким молчание было недобрым, я в полной мере прочувствовала следующим летом. Как-нибудь вернусь к этому моменту.

Школьная и дворовая жизнь текла своим чередом. В этой школе я опять мгновенно стала отличницей. Учителя меня любили: прилежная, аккуратная, неконфликтная, с прекрасно поставленной речью и великолепной памятью. Во дворе я была совсем не заунывной. Сюда, в этот большой двор новенькой кирпичной девятиэтажки, стекались разные мальчишки: начиная от коренных резидентов, то есть живущих в доме тинэйджеров, и заканчивая приходящими из близлежащих домов. Почти все мы были из одной школы. В общем, к вечеру ребята заполняли все скамейки нашего двора. Да! Именно мальчишки, девочек посторонних как-то не было.

Без «звёзд» среди мальчиков тоже не обошлось. Кто звезду делает звездой? Конечно, поклонники. В данном случае, поклонницы. Такой звездой стал десятиклассник (на тот момент это был заключительный класс средней школы) с именем Раф. Думаю, никаких сомнений нет даже сейчас, что само имя уже претендовало на звёздность!

Со мной всё произошло следующим образом.

– Лана? – он вставил ногу в створки лифта, и я не могла их закрыть и уехать на свой шестой этаж.

– Пусти! Мне надо домой.

– Хорошо, я тебя отвезу. – Дверцы закрылись, и Раф, приблизив своё лицо к моему, поцеловал меня в губы.

Сказать, что моё сердце в этот момент рухнуло вниз так, как это происходит на аттракционах в Парках развлечений, не сказать ничего. Я буквально растеклась по стенке лифта и мечтала об одном, чтобы это не заканчивалось никогда! Но лифт остановился. Я вышла и услышала вслед: «Увидимся!»

Я понятия тогда ещё не имела, как целоваться правильно, а как неправильно, что там нужно делать губами, языками и всем прочим, но то, чтобы это «Увидимся!» наступило опять, как можно скорее, я уже мечтала.

Естественно, я очень быстро поняла, что Раф был готов прикоснуться своими восхитительными губами практически ко всем мало-мальски привлекательным девичьим лицам нашего двора от пятнадцать до тридцати. Да, да! Он был таков, наш Раф. Высокий, не противно худой, как многие ребята в этом возрасте, а с прекрасным мощным телом в золотистом пушке природного блондина. Волосы красиво, прямо-таки художественно завивались над высоким лбом и магическими голубыми глазами. Умом он не блистал, но тупицей тоже не был. В общем, чисто внешне – нордический бог, внутри – просыпающийся Казанова.

Мне повезло. Я получила первый поцелуй в своей жизни от красивого мальчика, без свидетелей, не будучи пьяной, или принужденной к этому. В общем, этот поцелуй очень сильно повлиял на моё представление о страсти и чувственности.

Таню в детстве нельзя было назвать даже хорошенькой, а ещё и избыточный вес.

Они были похожи с сестрой чертами лица. Но Катя была мелкая, худая, русоволосая, голубоглазая. В мамину масть, одним словом. А Таня мастью и комплекцией пошла в папу: его мощью в теле, цветом волос – светлым, но с выраженным рыжеватым оттенком, рыжеватыми же бровями и янтарным цветом глаз. Не ореховым или карим, нет, именно янтарным. Носы у обеих сестёр были короткие и настолько четко очерченные, что когда я впервые с Таней нормально разговорилась, то сразу спросила: «Ты пластику делала?» Таня оторопела, так как к тому моменту она, действительно, делала пластику, но не предполагала, что это можно заметить. Когда она поняла, что речь о носе, она рассмеялась и сказала: «Нет, стопроцентно мой!»