Дверь хлопнула, и Бальтазар спрыгнул на землю. Прошел по узкой мокрой дорожке, разглядывая маленькие окна, в которых горел тусклый свет. Он позавидовал Оскару, который находился в тепле и мог провести ночь в мягкой постели. Подобравшись ближе, он встал на мокрый булыжник и заглянул в окно. Видно было плохо, но ему удалось разглядеть кровать, на которой лежал человек. Оскар сел рядом с ним и стал что-то говорить. До слуха Бальтазара доносился гул его голоса, но слов разобрать не получалось. С каких пор этот щеголь заботится о сирых и убогих?

Увлеченный происходящим, Бальтазар не заметил, как к нему кто-то подкрался сзади, лишь почувствовал, как что-то острое уперлось ему между лопаток.

– А теперь ты пойдешь со мной, – прозвучал в ночной тишине хриплый голос.

Кордия не знала, как ей вести себя с отцом. Она старалась отвечать нейтрально, думала над каждым словом, из-за чего выглядела растерянной и медлительной. Впрочем, как и раньше. Только тогда такой ее делал солнечный чай, чтобы никто не заподозрил, что она ведьма. Ей хотелось спросить его об Августине, выяснить, знал ли он о его планах, но она не могла просчитать последствия этого вопроса. Ее терзала совесть, что она сейчас не может находиться рядом с младшим братом, зная, как ему плохо. Неизвестно, сколько времени уйдет, прежде, чем он полностью восстановится. Грета конечно делает все, что может, но магия не всесильна. Может быть, если бы к процессу подключилась и она, все пошло бы быстрее. Но ей приходится сидеть за столом, заставленным самой изысканной едой, и вести светскую беседу, боясь, что кто-нибудь из присутствующих, может ляпнуть о том, что она ведьма.

Отпив глоток вина, Кордия посмотрела на Лейфа и его невесту, принцессу Дилену. То, как они общались, наводило на мысль, что они нравятся друг другу. Лейф оказывал ей знаки внимания, но в рамках этикета, а принцесса принимала их, давая ему понять, что ей это приятно. Кордия ожидала, что испытает ревность, но удивилась, что не почувствовала ничего. Она смотрела на человека, которого считала любовью всей жизни, и он ей был безразличен. В первый миг это испугало ее, а через пару секунд она ощутила облегчение. Ей больше не придется страдать. Все осталось в прошлом. Она свободна от этого мужчины и любви к нему. Теперь между ними всегда будут стоять их поступки.

Кордия перевела взгляд на Дора. Тот оживленно говорил со Стефаном Бартоном о предстоящих скачках за Золотой рог. Это было последнее развлечение перед началом зимы, и к нему тщательно готовились. Чародеи выбирали самый лучший день с точки зрения погоды и энергетики, ставили защиту на лошадей, участвующих в скачках, чтобы никто из них случайно не пострадал. Если это все же случалось, то служило дурным знаком. Лошадь в Аталаксии считалась особенным животным, и если ему не поклонялись, то ценили очень высоко. За гибель скакуна можно было получить тюремный срок. Вечер после скачек заканчивался большим торжеством. В этом году должно было быть празднование свадьбы короля.

– Я не понял, – сказал Стефан. – В скачках будете участвовать вы сами, Дор, или ваша лошадь?

– Я сам на моей лошади, – улыбнулся герцог. – И это будут не первые скачки, в которых я принимаю участие.

– Мило, очень мило, – ответил Стефан, откинувшись на спинку стула. Выглядел он неуверенным и каким-то скованным. Кордии показалось, что он не хотел ехать сюда, но не смог отказать ее отцу. Впрочем, так было всегда: Первый лорд легко манипулировал своими приближенными.

– Мы с дочерью с удовольствием посмотрим на это, – сказал Лорен. – И, возможно, даже будем болеть за вас.