Познакомившись с Геббельсом, Герда пришла к выводу, что он представляет собой странное сочетание комплексов и самодовольства.

Наведываться и в театр, и на киноплощадку он мог, когда ему это заблагорассудится. При этом, давая различные указания режиссёрам и артистам, он каждый раз внедрял нужную ему идеологию, считая себя здесь самым главным. Кино Геббельс любил безмерно. Поэтому стоит ли удивляться его повышенному интересу к кинопроизводству?

Был август.

Со слов приехавшего в Берлин Эрнста Ганфштенгля, Геббельс отправился в Баварию, в Бергхоф на дачу фюрера. Так упрощённо называли предместье Берхтесгадена. Елена Ганфштенгль уже находилась там. Она была подругой Ильзы Гесс, и чтобы у них была возможность пообщаться подольше, испросила у мужа разрешение там задержаться.

По сложившейся традиции, приехав в Берлин, Эрнст позвонил Герде. Они договорились встретиться в кафе и вместе поужинать.

Эрнст рассказывал о своей Берлинской эпопее. Сначала они на даче у Гитлера были с Еленой вдвоём, а сейчас он оказался в Берлине для усмирения «воинствующего крыла» боевиков СА.

– Тех самых головорезов, которых возглавляет Отто Штрассер, – уточнил Эрнст. – Помнишь, я тебе о них уже рассказывал? Сейчас все успокоились. Эти неврастеники требовали самоуправления и денег. Идиоты! Разгромили свою собственную штаб-квартиру! Оба брата Штрассеры уже давно претендуют на лидирующее положение в партии. Однако большинство пока поддерживает Гитлера, и в их числе доктор Геббельс. Поскольку всех утихомирили, фюрер отправился в Бергхоф, а с ним и некоторые из его соратников, – рассказывал Ганфштенгль.

Сам Эрнст собирался отправиться туда на следующий день.

– Должны будут подъехать ещё Роберт Лей, из Кёльна, и, наверное, уже прилетел из Австрии Рудольф Гесс. Скорее всего, Геринг уже там, он должен был приехать в наше отсутствие.

– Если это не секрет, то расскажи подробнее, что там у вас происходило? – попросила Герда.

– О, это давняя история, – начал Эрнст. – Весь 1929-й год в партии шли дискуссии, – рассказывал он. – Специально для разговора с Гитлером, в Берлин приезжал Отто Штрассер. И уже тогда они с фюрером в словесном споре не на шутку схлестнулись! Позже Отто разыскал Рудольфа Гесса в садике гостиницы «Сан-Суси», и попытался склонить его на свою сторону. В крайнем возмущении, он ему пенял: «Как ты можешь общаться с этим ничтожеством?! Ты с ним уже десять лет, и неужели за всё это время ты не разглядел кто перед тобой?!».

– Я случайно, – продолжал Эрнст, – оказался невольным свидетелем этой сцены. Гесс попытался успокоить Отто, но ничего не вышло. Отто Штрассер кричал: «Шоры с глаз сними! И пойми, наконец, с каким чудовищем ты общаешься!»

– И что ты по этому поводу мыслишь? – спросила Герда, подумав, что и Людендорф, и Отто Штрассер дают такую неоднозначную характеристику человеку, которого Эрнст считает своим ближайшим другом и, по-прежнему, продолжает его превозносить.

Эрнст посмотрел на неё, наверно, обдумывая, стоит ли ей это говорить. Но, всё же, продолжил:

– Отто следовало бы понимать, что Гесс тоже – чудовище! Да, братья Штрассеры и Гитлер – соперники или конкуренты, не знаю, как ещё их назвать. И, если старшему из братьев Грегору ещё, худо-бедно, но удаётся с фюрером ладить, то в младшем, Отто Штрассере, Гитлера раздражает абсолютно всё! Что касается Рудольфа Гесса, то он вынужден всё время стоять между Гитлером и младшим Штрассером, с которым был дружен. Иначе они, попросту, перегрызли бы друг другу глотки! Если бы не Гесс, пытающийся защищать этого бузотёра Отто, то Гитлер действовал бы намного жёстче и со всеми теми, кем был недоволен, расправился бы уже давно, но Гесс…