Фильм, в котором снималась актриса, записывался в двух версиях: на немецком и французском языках. Потом его собирались переозвучить на английский.

Герда по достоинству оценила кинотехнику Голливуда: «О, она по-настоящему великолепна! И, пожалуй, является, самой что ни на есть передовой».

Камера всё время была в движении. Она наезжала или следовала по указанию режиссёра, а то кружила вокруг.

Ещё внимание Герды привлёк бутафорский булыжник. Она его нечаянно задела и была удивлена с какой лёгкостью он отлетел. Бутафор Джессика поместила камень на место, и когда Герда спросила, почему он такой лёгкий, пояснила: – Он внутри полый, как пустая коробочка.

– Я хочу такой сувенир! – Заявила Герда.

– Хорошо, я Вам сделаю такой же, – согласилась бутафор.

Когда Герда расплатилась и забрала камень, бутафор весело засмеялась, её позабавила реакция и мимика актрисы.

«Я действительно очень довольна», – усмехнулась Герда.

Незабываемыми были встречи с американскими звёздами кино, а так же и новые знакомства. У Герды побывали в гостях даже некоторые голливудские знаменитости.

Кларк Гейбл, снявшийся в «Унесённых ветром», был родом из Польши. Его любимым местом было устричное кафе, где Гейбл находился почти всегда, если не был занят работой на киноплощадке. К радости Герды она могла с ним немного поболтать по-русски. Он знал язык.

Марлен Дитрих стала гордостью «Парамаунт». Она проживала в Америке в роскошной вилле с голубым бассейном и влюблённым в неё режиссёром. Герда так и не поняла, чем Дитрих привлекала зрителей. Когда она смотрела фильмы с участием этой, всеми обожаемой дивы, её лицо казалось Герде абсолютно холодным безучастным и невыразительным. Когда Марлен Дитрих пела, её голос звучал без всяких голосовых оттенков.

«Это не зависть! – оправдывалась она сама перед собой. – Это моё личное и к тому же объективное суждение».

Не всем так повезло, как Грете Гарбо – белокурой шведке, чуду из Швейцарии, ставшей главной актрисой МГМ («Метро Голдвин Мейер»). Обе кинофирмы «Парамаунт» и «Метро Голдвин Мейер» между собой жёстко конкурировали, как и их главные актрисы.

Чтобы помочь Герде устроиться в Америке, Эрнст и Елена Ганфштенгль снабдили актрису рекомендательными письмами.

Контраст между великолепием богатых вилл и нищенскими окраинами Лос-Анжелеса был на удивление разительным.

Однако прижиться в Америке Герде не удалось. С одной стороны, ей не подошёл влажный и жаркий климат. С другой…

Женщин, желающих сниматься в кино, были толпы! И они соглашались не только работать… Герда видела молоденьких актрис, которых всецело поглотил монстр кинопроизводства, и тех несчастных молодых девушек, готовых даже на самоуничижение, ради вспышек фотоаппаратов и треска кинокамер. Их за бесценок использовали, а потом выкидывали за ненадобностью. Путь многих обычно заканчивался на панели этого великолепного города.

«Свободолюбивым людям в Америке – не место!» – подытожила актриса. Здесь она, на каждом шагу, наблюдала нескрываемое и высокомерное унижение одних и подобострастное, унизительное заискивание других.

«Деньги! – вот тот Бог, которому в Америке молились всегда и поклоняются теперь».

Были и мелочи, которые актрисе казались смешными. К примеру: сосиски, запрятанные в булочки и щедро политые горчицей, в Америке назывались «горячими собаками» – «ход дог».

Американский девиз гласил: как бы тебе не было трудно, «Кип смайлинг!» (Сохраняй улыбку!) – вот что должен был усвоить каждый, живущий в Америке.

Понравилась ли ей Америка? – И да, и нет. В голливудском отношении к актрисам, было что-то мерзкое и унизительное. В Германии она ничего подобного не ощущала.