И он позволяет. Смотрит на меня молча, но теперь в глубине его взгляда отражается не только желание, но и нотка любопытства.

Он дает мне шанс себя проявить. И я глотаю эту наживку как миленькая.

Цепляю лацканы его смокинга и подталкиваю Жданова к высокой кровати. Его грудь начинает вздыматься чаще. Пара шагов и он упирается бедрами в матрас. Поднимаю руки, стягивая с его широкой груди смокинг, обнажаю белую рубашку, которая кажется стальной на ощупь. И дело не в мягком хлопке, а в том, что под ним. А под ним сталь. Горячее и сильное тело, которое пугает меня и одновременно восхищает.

Пиджак на пол, тянусь к пуговицам и дрожащими пальцами расстегиваю одну за другой, в открывшемся вырезе вижу тату. Тянусь и бездумно касаюсь ее губами. Чувствую, как мышца от поцелуя напрягается, и на секунду теряюсь: он против или нет? Но Жданов не останавливает меня и вообще никак не дает понять, чтобы я прекращала. И я продолжаю.

Подключаю язык, провожу им по гладкой горячей коже и вдыхаю аромат мужского тела. Он терпкий и горьковатый. Грубый и звериный, как и сам хозяин. Он идеально подходит такому как он.

Рубашка с плеч слетает так же быстро как пиджак, и не дав себе опомниться и испугаться, я толкаю мощную грудь и Жданов падает навзничь. Утопает в матрасе, кровать под ним прогибается. Я сбрасываю с ног туфли, и взбираюсь на него, седлаю его бедра, уже не стыдясь выглядывающих из под платья чулок.

Грубые руки властно опускаются на мою задницу, задирая подол платья окончательно. Он сжимает, и дергает на себя, таранит своим пахом, будто надвое разрывая неожиданно волнующими ощущениями. Я пытаюсь заставить свой внутренний компьютер работать, и не поддаваться перебоям с электричеством, но мозг начинает троить. Эмоции берут верх. Закусываю губу безотчетно, ловлю потяжелевший взгляд Жданова на своем лице, он смотрит так, будто сам хочет сделать это со мной. Прикусить мою губу и распробовать вкус.

Меня прошивает дрожь.

Он, его взгляд, эта темная комната, его руки на мне – это все какой-то сюр, который не должен так волновать. Но мне кажется, я начинаю сходить с ума. Разум так охотно отчаливает, что становится страшно. Пытаюсь сохранить его крупицы, но они как кусочки сладкой ваты тают на солнце и превращаются в карамель.

– Снимай! – звериный приказ, Жданов дергает низ платья, который задрался на талию, и я покорно стягиваю с плеч его верх, благодаря вырезу на спине сделать это просто. Вот только ткань теперь обручем обвивает талию. Но это не волнует Глеба.

Он жадно впивается взглядом в мою голую грудь и зависает на долю секунды. Облизывает губы, даже не замечая, что делает, и, скользнув рукой выше, заставляет меня наклониться. Сжимает грудь руками. Соски твердеют, оказавшись в ложбинке между большим и указательным пальцами Глеба. Я подавляю желание выгнуть спину, хотя этого хочется до безумия.

Склоняюсь еще ниже и целую его шею. Наверно мне не следовало бы делать это, я понятия не имею, как ведут себя эскортницы, но Жданов меня не отталкивает, и я продолжаю. Целую, кусаю, зализываю укусы на тонкой коже у мочки его уха. Жданов шумно дышит, его член как кол давит на низ моего живота, и я понимаю, что трусики – единственная преграда, отделяющая меня от окончательного падения.

Выпрямляюсь, звякаю замком платья, который не сразу нахожу. Снимаю ткань через голову, отбрасываю на пол к рубашке и пиджаку Глеба. На мне только чулки и трусики тоньше крыла бабочки. Жданов окидывает меня долгим потемневшим взглядом и остается доволен. Толкает меня бедрами, подбрасывает, и я хватаюсь ладонями за его грудь для опоры. У него не одна татуировка, их десятки, они все разные, но образуют единый рисунок, который хочется рассмотреть, разглядеть и понять. Как сложный пазл, который никто не собирал до меня. Пытаюсь отвлечься на тату, чтобы не так уплывать от ощущений…