– А как же наша тоска по женщинам-вамп? – робко спросил Юдин.

– А ты хоть сталкивался с женщиной-вамп, мальчик? – сощурилась Стародубцева. – То-то же. А что до вашего клоуна, он свою женщину-смерть, как говорили в фильме «Хороший человек», похоже, нашел.

Она отодвинула менажницу с разными сортами орехов на столе и протянула Юдину напечатанный на дорогой бумаге билет с героем картины Эдварда Мунка «Крик», вместо головы которого вставили лицо молекулярного биолога Фрэнсиса Крика.

– Научно-популярный проект «Крик», – зачитал Юдин, – приглашает вас на публичную лекцию по теме «Знак Зодиака». Приглашенный спикер – Анна Игоревна Миль, доцент кафедры теории, истории языка и прикладной лингвистики Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского.

– Опять этот вуз, – пробормотал Гуров, всматриваясь в наложенный на логотип лектория символ – нарисованную от руки черную мишень.

– Что скажешь? – обратился он к Юдину.

– Кельтский крест? – Парень нахмурился.

– Садись, двойка! Чему вас только в школе учат?

– Ваша малышка собиралась на это мероприятие завтра, – вмешалась Стародубцева. – Я вчера стянула у нее из-под кассы этот билет. Где еще скромной старушке, – она криво усмехнулась, – найти желающих купить пару экстравагантных вещей? Кстати, в наших скучных пенсионерских кругах поговаривают, что эта Миль – занятная девочка. Ученый, писатель, руководитель успешного научного семинара «Слово трикстера»…

Она окинула себя взглядом в зеркале серванта:

– Ой, Гуров, не приходи больше! Такие разговоры будят во мне светскую львицу, которая сплетничает, попивая шампанское. И проглатывает людей благодаря своему безжалостному анализу, как маслины.

Гуров с Юдиным видели ее с другого ракурса. На фоне все той же пронзающей зрителя взглядом Фриды и портрета, сделанного кем-то из гостей Германа Германовича в далекие пятидесятые за долги. Молодая, худая как жердь после войны, Римма Васильевна примеряла новый перстень в их старой квартире. И не было большего изящества на свете, чем в этом по-детски счастливом лице. Большей решимости доказать миру свое право на роскошь, чем в этой прямой спине. И большей беззащитности перед всем тем, что еще случится, чем в этой тонкой, помнящей тяжесть маленького листка бумаги – письма, переданного в местечко под Витебском от бабушки из Треблинки, – руке. В тот день, когда Римма получила его, она поклялась, что добьется в жизни всего: поклонения мужчин, роскоши, сытости, безнаказанного хулиганства. Потому что все однажды кончается. Как правило, когда к этому еще совсем не готов.

Позже в машине Юдин спросил:

– Лев Иванович, а как быть с ее бизнесом? Неужели закроем глаза на продажу орденов через магазин?

– Нет, конечно. Скажи поклоннику Модильяни из вашей конторы, чтобы дальше пас их с Талиной. Как будет что-то значимое, да восторжествует закон. Я грех на душу брать не хочу.

– Понял.

– Да, и еще. Когда сработаете, не забудьте активную помощь гражданки Стародубцевой следствию. В поимке особо опасного маньяка.

– Сделаем. Лев Иванович, а что это за знак был?

– А он тебе ничего, кроме тату, которое вы сейчас себе все бьете, не напомнил? Полная Москва древних кельтов.

– Ну, мишень в тире, наверное…

– Ну, мишень! Это подпись Зодиака, друг мой!

– Я в гороскопах не очень.

– А в истории криминалистики, козерог ты мой? Зодиак – прозвище непойманного серийного преступника.

– Он, наверное, старый.

Гуров метнул на него гневный взгляд. Юдин поджал губы:

– Я погуглю.

– Джона Гейси тоже не знаешь?

– Лично не приходилось.

– Лучше молчи.

– Ладно. Интернет помнит все за меня.