У парня зверски болело все тело: маг здорово приложил его вчера заклинанием, да и падение на дно балки не прошло даром. Стянув с себя ветхую куртку, Найденыш обнаружил, что покрыт ожогами, синяками и ссадинами. Нестерпимо хотелось есть и пить. Возвращаться в Амони он не желал, да и не мог. Он абсолютно не представлял, где находится и как ему идти до города. Парень ругал себя: вместо того чтобы хоть немного смотреть по сторонам и запоминать дорогу, он, как загипнотизированный, пялился на указующий клубок и безропотно шел за бородачом.

Но вдруг Найденыш понял, где его будут рады видеть и где можно найти кров и еду. Шипя от боли, он поднялся из кучи листьев.

Склон балки покорился лишь с шестого раза: утренняя роса сделала траву и глину крайне скользкими. Пять раз Найденыш скатывался на дно, грязный и обессиленный. Поняв, что просто так преграда не поддастся, подобрал камень с острыми краями и начал выдалбливать в косогоре выемки. По ним, как по ступеням, взбирался вверх. Медленно, но очень уверенно. Подъем вымотал парня, который испытал ни с чем не сравнимое чувство, когда наконец выбрался из оврага. И хотя была преодолена всего лишь мокрая грязь, он чувствовал себя настоящим победителем!

Окрыленный победой, Найденыш отряхнулся, очистил пучками травы одежду и чуть ли не приплясывая отправился к хутору.

Крестьянин с женой сидели в саду за грубо сколоченным столом и вкушали нехитрые сельские деликатесы. От копченого мяса и деревенских разносолов исходил такой аромат, что Найденыш чуть не захлебнулся слюной.

– Здравствуйте и приятного аппетита!

– И тебе не болеть, малец, – кивнул крестьянин, отрезая ломоть от окорока и отправляя в рот.

Его жена неприязненно посмотрела на грязного оборванца и ответила на приветствие лишь тем, что впилась зубами в очищенную луковицу и смачно захрустела.

– Тут вчера… – начал было Найденыш, но фермер перебил:

– Догадываюсь, что тут лихие дела творились. Не зря же мы с супружницей ночью в храме очнулись. Я первым делом пришел и дом проверил. Чудно, но забрали только лопату. Деньги тоже искали, не нашли. Не твои ли дружки пошуровали? – Крестьянин грозно глянул на паренька.

– Нет, вы что! Я вас защищал!

– Хреновый, видать, из тебя защитник. – Мужчина, пожав плечами, вернулся к трапезе.

– Я… мне… я есть очень хочу. И пить.

– Тю! Какая неожиданность! А может, тебе еще и в доме постелить?

– Я был бы не прочь отдохнуть.

– А давай полный кошель медяков отсыплем? А?

– Это лишнее, – смутился Найденыш.

– Ага, лишнее. И спать у меня дома – лишнее. И есть. А водицей я с тобой поделюсь, водицы мне не жалко. Повертайся левым боком к солнцу и шагай две версты. Увидишь скалистое ущелье, на дне его бьет родник. Ух и вкусная там вода, приятель! И ледяная, аж зубы ломит! Можешь пить сколько влезет, разрешаю, – сказал селянин и повернулся к Найденышу спиной, всем видом показывая, что разговор окончен.

– Но как же…

– Ступай. Зачем попусту сотрясать воздух? Может, у меня и уперли лопату, но это, – крестьянин продемонстрировал Найденышу кулак размером с его голову, – всегда при мне!

От приподнятого настроения не осталось и следа. Обитатели хутора за вчерашний подвиг ответили черной неблагодарностью и чрезвычайным жлобством. Но в одном крестьянин был прав: если что-то делаешь, делай до конца. Между словами «пытался спасти» и «спас» лежит огромная пропасть. И для спасителя, и, особенно, для спасаемого.

Хотя бы с родником его не обманули. Между двумя белыми скалами действительно отыскалось ущелье, а потом и родничок, чье присутствие выдавали звонкое журчание и островок зелени, разросшейся рядом с ним. Когда парень спустился в овраг и наклонился над глубокой лужицей ключа, чтобы зачерпнуть воды, его ждал сюрприз. Найденыш привык, что его называют «мальчишкой», «пареньком» и «дурачком», однако в кристально прозрачной воде отражался не мальчик, а юноша как минимум двадцати пяти лет с тонкими чертами лица, шапкой кудрявых русых волос и запавшими голубыми глазами. Найденыш изучал свою внешность, ощупывая брови, нос, оттопыривая губы и даже пытаясь шевелить ушами.