Тут же обхватил сильными ладонями тонкую талию прекрасной незнакомки и по-хозяйски притянул к себе, прижав её высокую мягкую грудь к своей, внутри которой так отчаянно, практически на исходе колотилось сердце.

Раздвинув кончиком языка её зубы, стремительно проник в сладкий ротик, дыхания слились, и нахлынувшая волна нетерпения дрожью пронеслась по телу, от макушки и до самых пят. Ласкал её шаловливый язычок своим, кружил им по гладким бугоркам нёба и буквально упивался сладковатым, будоражащим вкусом.

Хотелось большего. Хотелось сорвать с неё эту длинную тряпку, сжать обнажённое тело сильнее, опробовать на вкус каждый сантиметр её гладкой кожи… Нечто запредельное и настолько мощное проснулось во мне во время этого поцелуя, чего не испытывал прежде. Это не просто похоть и желание заняться сексом с красивой сучкой, это дикая потребность присвоить её себе. Немедленно!

Кажется, я спятил.

Девушка отстранилась и, тяжело дыша, припала горячими губами к моему уху:

– Завтра. В шесть. Возле бара «Карамба». Я буду ждать тебя, красавчик.

«О, всё, что пожелаешь, детка! Сделаю всё, чего только захочешь», – хотелось ответить мне, но моя рыбка уже уплыла.

Платон

– Какая-то странная она, тебе не кажется? Богиня эта твоя. Рыбка, или как ты там её называешь? – нагло завалившись ко мне в комнату в одних труселях в розовые сердечки, Руся сходу падает на кровать, заводит руки за голову и смотрит на меня сквозь опухшие после вечеринки глаза-щёлочки. По факту это его комната, на его вилле, так что ему и быть боссом. Да и настроение у меня отличное, пусть говорит, что хочет. А сильно выбесит, отправлю топориком в бассейн прямо из окна третьего этажа.

Насвистывая себе под нос какой-то ненавязчивый мотивчик, кручусь перед зеркалом с одним полотенцем повязанным на бёдрах после душа и навожу красоту!

– Платоша побрился? – в детской манере протягивает Руся противным шепелявым голоском.

– И во всех местах, – отвечаю так же.

– Ну и идиоооот.

– Ну и пошёёёёл ты. Противный.

– Сказал тот, кто сбрил себе всю растительность, – смеётся Руся.

– Не всю, а во всех нужных местах. Платоша сегодня в полной боевой готовности, – ухмыляюсь, подхватываю с полки упаковку презервативов и трясу ею у Руси перед носом.

– Ты чё, всё это с собой брать собрался? – глаза-щёлочки теперь грецкие орешки напоминают.

– Да. А что? – возвращаюсь к зеркалу и берусь за расчёску. – Ты эту крошку видел вообще?.. Возможно, даже маловато будет.

– Упаковки презервативов маловато? Да ты псих! – весело фыркает Руся, переворачиваясь лицом в подушку. – Ну или половой гигант!

– Второе.

– Вряд ли, – мычит в подушку.

– Денег ещё мне займи, я на нуле, – хлопаю по щекам, распределяя по коже лосьон после бритья, – и шмоток каких нормальных дай. Только не это… никаких костюмчиков и удавок на горле. Что-нибудь простое и со вкусом.

Отстойный у Руси вкус.

И юмор отстойный. Нашёл время для приколов, чтоб его! Вручил мне сложенную вдвое стопку купюр, пакет с одеждой и быстренько ноги сделал чёрт пойми в каком направлении! Гардеробную свою на ключ запер; и как это я сразу не понял, по какому такому поводу этот недоумок глупыми смешками давится, сбегая вниз по лестнице?..

А тут вон оно что!

Гавайская рубашка ярко-малинового цвета и джинсовые шорты… Нет, это не шорты! Это шор-ти-ки! Шортики, чёрт возьми, едва прикрывающие зад!

Сука.

Руся.

Убью тебя. Не в бассейн топориком отправлю, а топорик отправлю куда-нибудь в район твоей тупой головы!

Без пятнадцати шесть, с гордым видом выхаживаю по Фрунзе в направлении бара «Карамба» и делаю вид, что не замечаю взглядов, которыми провожают меня прохожие отдыхающие, и что их смешки вызваны вовсе не моим чудненьким нарядом. Да и вообще у меня на глазах солнечные очки – я «в домике».