Спасибо Господу (точнее, крупной сумме пожертвований) за то, что она получила комнату в самом колледже в этом году.

Во время занятий в библиотеке Аните часто пытался помочь Мэтт. И это было очень мило, хотя и ощущалось как какое-то покровительство или жалость. Может быть, все ещё ныла уязвленная гордость?

– Кстати, вас больше ребята из братства не доставали? – аккуратно поинтересовался Мэтт в один из таких дней, придвигая к ней кофе. – Я с ними поговорил…

Анита задумалась – действительно, шума в коридорах и жалоб от соседок по общежитию она не слышала.

– Было тихо последние пару дней. Хочешь сказать, твои слова на них подействовали? Ты же вроде младший член братства.

– Вопрос не в возрасте, а в уровне влияния, – Мэтт ухмыльнулся, а потом покраснел и засмеялся неловко, разрушая весь эффект. – В Дельта Омикрон Пи немного иначе строится иерархия.

– Если честно, меня это вот совсем не волнует. Я всё ещё считаю это, – посмотрев на Мэтта, Анита проглотила ругательства, – местом, в котором слишком много не самых хороших людей.

– Обидно, что ты так думаешь. Тебе надо узнать моих братьев поближе. Дельта Омикрон Пи – это очень элитное место, туда берут самых лучших. И это потом так в жизни помогает! Просто громче всего кричат самые… Невоспитанные. Как с футбольными фанатами. Стадион крушат человек сто, а ненавидят все десять тысяч.

– Твоё сравнение почти не имеет смысла. Сто неадекватов – это уже слишком много.

– Твои формулы не имеют смысла вот тут, – беззлобно огрызнулся Мэтт, указывая на экран её ноутбука. – Смотри, я покажу, как.

Он сидел совсем близко, положив одну руку на спинку стула Аниты. От него не пахло никаким одеколоном, только чистым телом, стиральным порошком и немного – дешевым дезодорантом. Анита всё ещё с подозрением относилась к его «братьям» и тому, как Мэтт их защищал, с какой восторженной любовью говорил о Дельта Омикрон Пи.

Но Аните нравилось, как щедр Мэтт на улыбки и ласку. Как откровенна его симпатия. Как он отличался от всех мужчин, с которыми Анита привыкла общаться.

И больше всего Аниту привлекало, что Мэтт считал её обычной, хоть и очень богатой, студенткой. Девчонкой, которая скорее всего завалит вводный курс по алгебре. И Аните настолько по душе оказалась эта иллюзия, что она сама подумывала сама позвать Мэтта провести вместе время – может быть, даже официально назвать это свиданием.

Однако чтобы сохранить иллюзию приходилось прикладывать усилия. Например, гигантским списком «семейных» задач Анита могла заниматься только за закрытыми дверями общежития. Папочка предпочитал возлагать на неё ответственность за бизнес-решения, особенно когда речь шла об официальных, законных делах. Это были полезные деньги, но дон Каваллонне никогда не интересовался их сетью отелей или выкупленными (по подозрительно низкой цене) домами и целыми кварталами в Бруклине, рекламными и страховыми компаниями, где семья приобрела контрольный пакет акций. И уж тем более он передал все бразды правления косметической компанией – её купили и подарили Аните на совершеннолетие, со словами, мол, «теперь твоя любимая тушь, о которой ты ноешь постоянно, не пропадёт с магазинов». Папочка часто её баловал.

Конечно, Аните помогали доверенные люди – руководители отделов, исполнительные директора. Компании не требовалось поднимать на ноги, только проверять, что старый поезд и дальше спокойно едет по проложенным рельсам. Но иногда Анита должна была дать официальное согласие или отказ на какое-либо предложение. На новые продукты, стратегию развития, полностью новое направление. Вот и сейчас она проводила поздние вечера сидя на кровати с ромашковым чаем в термосе и листая многостраничный отчёт о том, почему в «Пульсе» считают нужным перейти на ИИ-художников, сократив штат почти в треть.