«Охранные системы уже активированы», – отметил про себя Кирилл, шагая вперед.

Отсутствие света было одной из мер, направленных на предотвращение побега. Расчёт строился на том, что преступник будет вынужден плутать в потёмках, а охрана, оповещённая о побеге и оснащённая инфракрасными очками индивидуального пользования с идентификацией по ДНК, ликвидирует его без особых усилий.

В общем-то, эта система была достаточно надёжна. Вот только она не учитывала одного фактора: Кирилл видел в темноте так же хорошо, как и при свете дня.

Прислушиваясь к окружающим его звукам, арестант медленно шёл по коридору, готовый в любой момент принять бой и устранить угрозу своей жизни.

Но опасность пришла оттуда, откуда Кирилл её никак не ждал. Резкая боль внезапно пронзила всё его тело. Мужчина согнулся пополам и выронил из рук автомат, который, громко лязгнув, упал на пол.

– Что за черт! – воскликнул Кирилл, чувствуя, как теряет контроль над своим телом.

Одно мгновение – и он уже не ощущает пальцев на конечностях, второе – и всё, что ниже колен, словно бы уже находится где-то в другой точке пространства, третье – и второй, более сильный, приступ боли вонзается прямо в мозг Кирилла. Рот мужчины открылся в безмолвном крике, затем последовал громкий хлопок, и Кирилл Смолов, известный как Сокол, перестал существовать.

Наводка оказалась верна: квартира была пуста. Лилинг Чжао прикрыла за собой окно, через которое она проникла внутрь, и подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Включать фонарик было рискованно: ни к чему привлекать внимание любопытных соседей.

Вскоре Лилинг уже смогла оглядеться. Она находилась в просторной гостиной с огромным диваном в центре и висевшим в нескольких метрах от него плазменным телевизором. Эти предметы первыми бросались в глаза, но кроме них в комнате было ещё много чего примечательного: шикарный персидский ковер, постеленный на пол; три вазы, судя по оформлению, старинные; картины, развешенные по стенам, по всей видимости, были все-таки репродукциями; а вот висевший вдали от любопытных глаз платок был по-настоящему ценен, ибо его соткала известная мастерица восемнадцатого века.

Впрочем, Лилинг этого не знала. Она пришла в эту квартиру совсем за другим, и оно находилось в спальне хозяина.

Осторожно ступая, девушка пересекла гостиную, выглянула в коридор и, безошибочно определив, за какой из дверей находится спальня, бесшумной тенью скользнула в ту сторону.

Большую часть этой комнаты занимала огромная кровать с балдахином, на которой, как было известно Лилинг, хозяин частенько развлекался с двумя-тремя девицами лёгкого поведения.

Но самое ценное для него находилось за картиной, висевшей на противоположной стене.

Лилинг подошла к ней, сняла картину с гвоздя, на котором она висела, и увидела перед собой сейф с обычным кодовым замком. Код состоял из шести цифр, и при трехкратном неверном вводе активировалась сигнализация.

И все же данное хранилище было слишком простым для того, что по сведениям Лилинг в нем хранилось. Бриллианты на сумму в пятьдесят миллионов долларов должны охраняться более тщательно, не говоря уже о том, что проникновение в квартиру оказалось делом подозрительно лёгким.

Но отступать было уже поздно, и девушка принялась за дело. Её отец, бывший в свое время лучшим специалистом по сейфам в мире, научил дочь некоторым премудростям, так что на взлом ушло всего пару минут.

Вскоре Лилинг уже ссыпала блестящие драгоценные камни в мешочек, дотоле висевший у неё на шее. Этот мешочек станет для неё пропуском в новую, лучшую, жизнь, и если придётся, она будет драться за него насмерть.