Лицо Джуды посуровело, на скулах перекатывались желваки. Он потянулся к Янике, чтобы обнять, но та решительно оттолкнула его руку плечом. В этом жесте было что-то отчаянное и в то же время мятежное.

– У меня тоже, – проронила она, смахнув слезу рукавом, – никого нет. Родители умерли, а кроме них – никого.

– А мои предки, наверное, свалили из города, – с каким-то ожесточением в голосе проговорил Джуда. – Но я не жалею, что три дня назад приехал сюда. – Он предпринял еще одну попытку обнять подругу, и на этот раз она увенчалась успехом. – Один я у нее остался.

«Шары подкатывает», – высказала авторитетное мнение Дара.

Лазарь решил, что у него нет причин не доверять ей. У Дары на такое нюх, развившийся из богатого личного опыта, – чего-чего, а ухажеров ей хватало. Если она права, то под юбкой у Яники Джуда еще не был. Стало быть, встречаются недолго, раз уж все еще вместе – такие, как Джуда, не из терпеливых. Тем не менее радовать Сенса было пока рано. Джуда сказал, с момента заточения прошло всего три дня, и это настораживало. Кое-что не сходилось. Девчонка выглядела изможденной недельным голоданием, она просто не успела бы истощать так за трое суток. Выходит, Яника действительно больна. А раз больна наяву – то и в инсоне тоже. В такой последовательности.

– Три дня… – Мысли Лазаря неожиданно оформились в слова.

– Да, – протянул Джуда, покачиваясь на стуле и обводя глазами кухню, – клали на нас в ООН.

Лазарь посмотрел на Янику. Девушка казалась полностью погруженной в свои думы – только веки подрагивали в унисон с дверью в прихожей.

Лазарь поспешил сменить тему:

– Чем еще, кроме воды, питаетесь?

– Перебиваемся, – вздохнул Джуда. – Осталось все, что не портится. Есть мешок картошки, есть сухари. Только готовить не на чем – газа нет. Разве что прямо так жевать.

Проблемы питания Лазаря не беспокоили. От голода хозяин инсона умереть не может – во всяком случае, пока не перестанет есть в реальности. Но девчонка этого не знала и, увядая в инсоне, угасала наяву. Именно в такой последовательности.

– А туалет?

– Та же канитель. Воды нет. Тебе по-большому или по-малому?

– По-малому.

Физиономия Джуды расплылась в ухмылке:

– Тогда делай как я. Идешь на балкон, становишься на табуретку – и вперед. Если повезет, обделаешь кого-нибудь из этих уродов.

– Пойду, попрактикуюсь. – Лазарь встал из-за стола. – Расскажешь потом, как делать это по-большому.

Балкон находился в спальне, в другом конце квартиры.

Выйдя в прихожую, Лазарь прошептал:

– Можешь уходить, я надолго застрял. Поезжайте с Сенсом к ее дому, осмотритесь, соседей расспросите. К ночи постараюсь вырваться.

«Сейчас только полюбуюсь, как ты писаешь с балкона, и сразу уйду!» – рассмеялась Дарения.

– Или уйдешь и посмотришь, как я надую себе полные штаны наяву, – предложил Лазарь.

За окном неустанно тявкала собака, по неясной прихоти прокаженных до сих пор остававшаяся живой. Ее лай казался чем-то инородным в сонном царстве брошенного города, одиноким и жалостным. Бессмысленное «гав», как отчаянное «ау» заплутавшего в лесу путника.

«АУ! АУ! АУ!»

Они перешли в гостиную – стало немного потише. Зверь в тамбуре обессилел от бесплодных попыток пробить железную дверь и отступил. Ничего не происходило, инсон пребывал в так называемой стадии «кейфа». Конечно, дефиниция «кейфа» в условиях почти свершившегося конца света звучит довольно странно, но по опыту Лазарь знал – настоящая Игра еще не началась. Обычно в такой ситуации от тебя ничего не требуется, и остается просто ждать, когда акция начнет двигаться сама собой. Наверное, оттого Лазарю сейчас особенно неуютно – он не из тех, кто привык кататься на велосипеде без рук.