Он всё пытался найти момент, чтобы начать этот самый важный разговор в их жизни, но или обстоятельства не складывались, или Инни не хотела ничего больше обсуждать. Мол, окончательный выбор сделан каждым, и не надо лишних слов, только будоражащих ей душу. Если Евгений начинал проявлять настойчивость, не воспринимая её предупреждающего жеста, то она просто уходила. А он всё надеялся и надеялся на её благосклонность и удачный момент, который так и не наступил.

В одно ясное утро Инни покинула Евгения и больше никогда к нему не вернулась. Ясное утро, сделавшее его жизнь навечно пасмурной. Чему быть, того не миновать, всё было предрешено. Все воспоминания у него обычно заканчивались одним выводом.

На работе Евгения встретили сотрудники аплодисментами, за исключением начальства – это ему было не к лицу. Первые проявления радости начались уже после третьей победы и с каждой новой усиливались. К нему не лезли с расспросами, он жёстко отстранял от себя любого, кто подъезжал к нему не с деловыми или обычными просьбами и пожеланиями. За его спиной шептались, его обсуждали, но в целом уважали и удивлялись такой удачливости. Если бы не «игра», к нему бы относились обыкновенно, хотя он – хороший специалист. Только директор ценил его как достойного работника, а не «игрока», и после каждой победы спрашивал, когда он начнёт заниматься полноценно настоящим делом и бросит свои глупые рискованные увлечения. Остальные, в том числе и Валерий, мыслили стандартно, что полусмертник – потерянный человек, который приоре не может сотворить что-то стоящее.

Когда он «сыграл» в первый раз, и информация со стороны дошла до места его работы, сам он никому не рассказывал, то все коллеги ухмылялись при виде его. Особенно Валерий, но не в лицо, он помнил их последний прямой разговор, а как-то сбоку. Теперь он был уверен, что Евгений или совсем исчезнет с лица Земли как проигравший в следующей смертельной игре или будет просто уволен как не справляющийся со своими обязанностями работник. Их предприятие создано для того, чтобы помочь людям найти себя, и как может тот, кто сам потерял себя, помочь другому человеку. Не состыковка. Состоялся разговор и с директором. Он нравился Евгению и как человек и как руководитель, только такой как он мог вести за собой коллектив по довольно неординарному и сложному пути.

– Из молодых людей, пришедших за последние годы в наше заведение, я выделял двоих – Валерия и тебя. Первый – деловой, хваткий, способный видеть общие приоритеты и планомерно реализовывать их. Другой – углублённый и систематичный, пытающийся поднять смысл основной работы на более высокий уровень. Я видел и никому из вас не мешал проявлять свои наклонности, пусть всё идёт своим чередом, только иногда чуть подправлял тонко и незаметно. И вот с тобой произошёл такой странный поворот, – начал директор, смотря прямо в глаза Евгению. – Я замечал, что последний год с тобой творится что-то неладное, отношение к работе, к коллегам, ко всему изменилось, я постарался выяснить причины и кое-что выяснил. Тогда я увеличил тебе коэффициент, чтобы чуть поднять размер бонусов, конечно, от меня мало что зависит, да и не заслуживал ты своей поверхностной работой в отрешённом состоянии высоких бонусов; снизил к тебе требования, хотя другого бы уже предупредил. Я попытался помочь тебе вернуться к нормальной жизни, работе, к которой у тебя есть призвание. А ты в ответ выкинул такое. Что тебе не хватает? Бонусов, уважения, понимания, сочувствия?

– Спасибо вам за помощь. Но теперь у меня уже всё есть, – с доброй улыбкой ответил Евгений. – Теперь я снова буду работать углублённо и систематично, пытаясь оправдать ваше доверие.