Минут через десять руки начали затекать. Нестерпимо хотелось отряхнуться. «Ладно, – рассудил я, – если увидят меня таким, и будет ствол в руке – наверняка шмальнут, а потом разбираться будут. Но вот если бы вернуть обычный человеческий облик? Вряд ли кто-то будет просто так, не разбираясь, стрелять в обычного мужика. Пускай даже голого».

Тот парень, Дима, инструктор – говорил, что такие, как я, могут превращаться обратно в человека просто по своему желанию. Вот только как именно это делается – он объяснить не удосужился. А расспросить его, по понятным причинам, не было никакой возможности.

Я закрыл глаза, и попытался убедить себя, что очень скучаю по своему нормальному телу. Что снова хочу видеть свои руки – а не эти странные когтистые пальцы с подушечками. Снова хочу нормальные ноги. И все остальное тоже! Пускай даже некоторым девушкам нравится с полузверями – но мне-то куда привычнее обычные, человеческие отношения!

Сначала мне показалось, что звуки стали какими-то более приглушенными. Как будто мир снова расширился. Исчезло ощущение всеохватности. Металл якорной цепи стал более шершавым наощупь. Я приоткрыл левый глаз, и едва смог сдержать крик радости: руки были снова моими обычными руками! И пускай я был совершенно голым. Плевать! Как же здорово снова ощущать себя человеком!

Напрягая трясущиеся, затекшие руки, я скользнул в клюз, и вытащил себя на палубу, мельком взглянув на мостик. Кажется, там было какое-то движение – но теперь, с обычными, человеческими глазами точнее сказать было сложно.

Я добрался до ближайшей кучи гравия, и блаженно растянулся на теплых камнях, раскинув руки, и подставив солнцу грудь. Однако эйфория от возвращения в нормальное состояние быстро схлынула. В голове одна за другой возникали картинки только что пережитого ужаса: кровь, смерть, убийства… Я убил человека! Только что ведь – может, часа три-четыре прошло! Его тело еще остывает, наверное… Кем он был? Обычный служака, или наемник? Но ведь даже у наемников могут быть семьи… дети…

Мне стало нехорошо. Тошнило, но желудок был совершенно пустым. И Лиза… Совсем девчонка еще. Тогда, в зверином теле, все произошедшее воспринималось по-другому: казалось естественным и правильным. Теперь же я не находил объяснения внезапно возникшему между нами влечению. Она мне действительно нравилась? Был ли я готов связать с ней дальнейшую жизнь? У меня не было ответов на эти вопросы.

«И мама… – Пришла в голову непрошенная мысль, – я ведь так и не связался с мамой!»

В таком состоянии – трясущимся, сидящим на горячих камнях, обхватив колени руками, меня и обнаружили. Речник осторожно, крадучись, подошел со стороны правого борта. В руках – двустволка, нацеленная мне в лицо. Одет в видавший виды, застиранный почти до дыр камуфляж и шлепанцы. На загорелом, морщинистом лице – трехдневная щетина. Но взгляд глубоко посаженных карих глаз смотрит живо и цепко.

– Эй, – окликнул меня он.

Я поднял глаза.

– А ну-ка поднялся! – Скомандовал он, – руки над головой!

Я послушно встал, и поднял руки. Конечно, я помнил о своей наготе, но мне было плевать. Никаких сил на споры не оставалось.

– Ты кто такой? – Продолжал речник, оглядев меня с ног до головы.

– Не знаю, – я пожал плечами.

– На алкаша вроде не похож, – констатировал он, – нафига к нам залез?

– Я не залазил, – попробовал возразить я, – очнулся тут. И не помню ничегошеньки!

– А в клюз зачем лазил? – Речник подозрительно прищурился, но опустил винтовку.

– Пить хочется, – ответил я, – нестерпимо. И голова дико болит.

– Хм… – Речник обошел меня, придирчиво оглядев со всех сторон, – ну нет – не наркоман, точно… Мож, бизнесмен какой? – Пробормотал он.