– Тебя зовут, как месяц, – Джулия радостно засмеялась.

– Правильно. И тебя тоже, – кивнула Блум.

Малышка озадаченно нахмурилась.

– «Огаста» пишется почти как «август», а «Джулия» – почти как «июль».

Джулия просияла:

– Да, как июль!

– У нее день рождения в июле, – Фред смотрел на Огасту широко раскрытыми глазами.

– Может, поэтому твои мама с папой и выбрали это имя.

Фред перевел взгляд с сестры на Блум:

– А у вас когда день рождения?

Блум улыбнулась.

– А ты угадай.

– В августе! – хором сказали дети.

Инспектор Мэтерс подмигнула Блум и начала осторожно выспрашивать у детей подробности трагедии. Она спросила, что у них было на завтрак вчера утром и кто сидел вместе с ними за столом.

– Хлопья и один только папа, – ответил Фред.

Постепенно они перешли к обеду: на их отца напали, пока он готовил бутерброды с сыром и резал ломтиками яблоки. Блум слушала, наблюдала и надеялась, что в ближайшее время они не наткнутся на каменную стену молчания.

– Фред, а где были вы с Джулией, пока ваш папа готовил обед? – спросила Мэтерс.

Мальчик помедлил, держа желтый прямоугольный кирпичик над башней.

– Мы помогали. – Он положил желтый кирпичик на место и крепко придавил, чтобы детали сцепились.

– Вы с Джулией были в кухне?

Он кивнул. Джулия молча продолжала строить свою башню.

– Можешь рассказать, что было дальше? – Мэтерс подалась вперед на своем кресле, нависая над макушкой Фреда.

Мальчик сосредоточенно продолжал строить башню.

– Мама и папа поссорились.

Мэтерс переглянулась с Блум и спросила:

– Мама была там?

Фред кивнул.

Блум выпрямилась на своем месте. Значит, еще вчера, спустя три месяца после исчезновения, Фэй была жива. Хорошая весть, хоть и несколько неожиданная.

– Больше с мамой и папой никого не было?

Фред покачал головой и добавил к башне еще пару кирпичиков.

– Только я и Джулия.

У Блум учащенно забилось сердце. А может, весть совсем не хорошая. На этот счет у нее возникли дурные предчувствия.

Голос Мэтерс смягчился:

– Как ты узнал, что они поссорились, Фред?

Мальчик встал на колени рядом с ящиком с игрушками, отложил несколько деталей «Лего» и отобрал еще две. Блум отметила, что выбранные кирпичики красные. Джулия продолжала возводить свою конструкцию только из оранжевых блоков.

– Фред, как ты узнал, что они поссорились? – Мальчик стоял и смотрел на свою башню. – Ладно, Фред. Я понимаю, об этом трудно говорить. Ты храбрый.

Фред быстро помотал головой.

– Не спеши отвечать, детка.

Он помотал головой еще раз.

Мэтерс переглянулась с Блум, словно желая спросить: «Сделаем перерыв?»

Блум уже собиралась согласно кивнуть, когда Фред вдруг заговорил так быстро, что порой слова звучали невнятно:

– Я не храбрый. Папа кричал – беги. Я схватил Джулию. Не знал, куда идти. Побежал. Держал Джулию за руку. Она упала, я тащил ее по ступенькам. Спрятался за кровать. А Джулию спрятал за свою спину. Потом пришла мама. – Он впервые взглянул на Мэтерс. – Потом пришла мама.

– Все хорошо, Фред. Здесь, с нами, ты в безопасности. Все хорошо, – заверила Мэтерс.

Фред перевел взгляд на свою башню.

– Потом пришла мама – и?.. – мягко напомнила Мэтерс.

Фред молчал, мучительная пауза затягивалась.

– Я боялся, – наконец прошептал он.

– Чего, Фред?

Глаза мальчика наполнились слезами.

– Мама била папу.

О нет. Неужели убийство стало последним заданием в какой-то безумной игре? Но кто мог додуматься до такого? Кто согласился участвовать? Значит, это расследование оказалось им с Джеймсоном не по зубам. Они разбирались с этим преступлением после того, как оно произошло. Они его не предотвратили.

Мэтерс с трудом сглотнула и накрыла рукой ладошку мальчика.