Псы настигали. Из-за горизонта показалась процессия ярко разодетых всадников.

Близкое рычание собак заставило Наёмницу и Вогта остановиться и одновременно обернуться. Что им оставалось? Разве что продолжать бежать еще несколько секунд, до тех пор, пока острые зубы не вцепятся в их икры. В голове Наёмницы промелькнула идея попытаться отбиться кинжалом, но желание утаить от Вогта тот факт, что она в очередной раз его не послушалась, заставило ее помедлить. А затем ее ударили в грудь тяжелые лапы. Линия горизонта опрокинулась, затылок больно стукнулся о землю, влажная собачья пасть крепко обхватила горло. Чувствуя острые зубы, глубоко вдавливающиеся в кожу, Наёмница в ужасе зажмурилась и хрипло задышала.

– Не дергайся, – с трудом выговорил Вогт, чье положение было не лучше. – Они ждут хозяев.

Последующая минута была одной из самых неприятных в жизни Наёмницы. «Ненавижу собак, – думала она. – Ненавижу. Разве что на вкус. На вкус они ничего. Лучше, чем крысы, определенно». По ее шее стекали капли собачьей слюны. Земля задрожала от ударов копыт – звук раздавался все ближе, и ближе, и ближе. Наёмница уже решила, что сейчас пробегутся прямо по ней (утешало одно – собаке тоже достанется), когда топот наконец-то стих.

– Взгляните, господа, каких странных кроликов поймали наши псы, – произнес насмешливый женский голос.

Послышался смех дружной компании – мужские и женские голоса вперемешку. Серебристо звенящий голосок насмешницы выделялся четче всех. Он ярости у Наёмницы потемнело в глазах.

– Не соблаговолите ли вы приказать вашим псам отпустить нас? – дипломатично предложил задыхающийся Вогт.

– Пожалуй, – медленно согласился женский голос. – Волк, Зуб, фу!

Челюсти разжались. Наёмница поднялась, держась за склизкое от слюны горло. У нее жгло язык от желания высказать этой дамочке, что она думает о ней и ее паршивых псах, но, увидев обидчицу, восседающую на прекрасном вороном коне, она потеряла дар речи.

«Нет, – подумала Наёмница, сама не замечая, что ссутуливается, как будто пытаясь стать меньше и незаметней. – Таких не бывает».

Небо и трава вдруг поблекли.

***

Все рожденные прежде женщины нужны были лишь для того, чтобы, потренировав руку на их лицах и телах, природа смогла создать лицо и тело Шванн. И, любимое дитя, Шванн предстала во всем совершенстве – кожа белая, как алебастр, рыжие волосы струятся по спине, как жидкое пламя. Ее красота завораживала и подавляла, занимала все собой, никому и ничему не оставляя места. Там, где была Шванн, была лишь Шванн – и только. Остальное теряло свое значение, утрачивало облик.

Сейчас Наёмница рассмотрела каждый хрупкий палец затянутой в перчатку руки, сжимающей позолоченную уздечку, но едва ли бросила взгляд на сопровождающих Шванн охотников.

– Знаете ли вы, где находитесь, бродяги? – услышали они низкий мужской голос. Один из охотников выступил вперед.

– Знаем. Здесь, – не отводя от Шванн восторженных глаз, ответил Вогт.

– Жалкое отребье! – воскликнул охотник. – Это владения самой Шванн – величайшей женщины в стране! Вот куда вы забрели, осквернив эти края своим мерзким видом и вонью ваших грязных шкур!

– Да, мы этого не знали, – кивнул Вогт, боясь моргнуть и упустить такую красоту из виду хотя бы на долю секунды. – Мы не хотели. Отпустите нас.

Охотник обнажил меч.

– О нет, вы так просто не уйдете! Никто и никогда не смел явиться в эти земли самовольно! Только смерть искупит вашу вину!

Наёмница судорожно сглотнула. Их действительно могли убить, и даже наверняка убили бы, если бы тут не вмешалась Шванн, чей голос тек как холодный прозрачный ручей: