После пар Саманта приглашает меня попить кофе в столовой колледжа. Я не отказываюсь, хотя идти особого желания нет. Но возвращаться в чужой, как мне все еще кажется до сих пор, дом, не хочу.

– Так вот, это старый хрен… – щебечет рядом Саманта, рассказывая о профессоре, который читает курс менеджмента. – Собирался мне в прошлом году влепить двойку за шпаргалки, а шпаргалки были на коленках и выше… – продолжает Саманта, смеясь. – Иринаа…ало, ты здесь?

– Да … – будто очнувшись ото сна, отвечаю я. – Извини, задумалась.

– Ты явно где-то витаешь. Лучше мне расскажи про Россию. Как там? – не унимается Саманта.

Начинаю сбивчиво рассказывать про свою родину, а слёзы безжалостно норовят меня накрыть своей приливной волной. Но я держусь.

– Вижу, тебе очень тяжело. – говорит девушка, пытаясь меня успокоить. – Но ничего, время пройдет, и ты привыкнешь. Все привыкают. Наверное.

– Возможно, ты права. – с грустью отвечаю я. – Наверное…

Прихожу домой и, зайдя в свою спальню, кидаюсь на кровать, разрыдавшись в подушку. Так тяжело дался мне этот день. Ощущение, что ничего у меня здесь не получится. Что я не смогу здесь жить, не смогу здесь учиться… Ничего не смогу… Всё настолько чужое и непонятное…

Заходит мама. Я притворяюсь, что сплю. Не хочу, чтобы она начала меня успокаивать, иначе станет совсем плохо.

И сама не замечаю, как засыпаю.

Глава 2

Алекс Олафсон

Второй носок не хотел находиться. Я обыскал уже практически всю комнату. Посмотрел под диваном, под кроватью, под столом… Черт! Куда же я его закинул!? Голова ужасно трещит после вчерашней вечеринки. Всё начиналось с двух безобидных коктейлей, а закончилось коньяком и водкой. А потом очередная девица в тесной VIP-зоне и пустота, накрывшая меня. Я абсолютно не помню, как добрался до дома, а сейчас мне очень хреново. Но носка нигде нет.

– Черт! – снова ругаюсь я. – Да куда ж ты пропал!?

Предательски звонит телефон. Как можно быстрее беру трубку, чтобы эта музыка больше не насиловала мой больной мозг.

– Алекс, какого черта? Ты до сих пор спишь? – возмущается чей-то голос. То ли Мэт, то ли Эрик. Фиг их разберешь, вечно звонят с разных номеров. – У нас сегодня тренировка. Забыл? Ну да, ты ж вчера пьяный в хлам был. Давай вставай и приезжай, пока тренера на месте нет.

Абонент отключается.

Швыряю телефон на кровать. Поиски затерявшегося носка ни к чему не приводят. Нет его нигде. Принимаю горячий душ, а после таблетку аспирина, и через пятнадцать минут еду на субботнюю тренировку.

Голова продолжает трещать, будто кто-то молотком, как дятел, отбивает такт по моим вискам. Ну нельзя же столько пить! Обещаю себе в который раз этого не делать. В последнее время зарекаюсь не пить по пятницам, но пятница приходит и происходит одно и тоже – я пьян до потери пульса.

Тренировки до изнеможения, я всего себя отдаю бейсболу, поэтому мне необходима разрядка, и каждую пятницу я продолжаю отрываться по полной, каждый раз после, ругая себя и одновременно прощая.

Я вырос без отца. Он бросил нас с матерью, когда я ещё не родился. Мать работала на двух работах, подрабатывая постоянно где-то еще, чтобы обеспечить нас хоть как-то. Когда я подрос, стал брать кое-какие подработки, чтобы помогать матери. Отношения у нас с ней сложные, даже, можно сказать, никакие. Она меня никогда не любила, виня в том, что именно из-за меня отец бросил ее.

Благодаря своим спортивным достижениям, я получил грант на обучение в Йельском университете, избрав для обучения направление IT и компьютерные науки. В Йеле первые два года принято жить в кампусе, типа единение, студенческих дух и всё такое. Но эти два года пролетели так быстро, что, понимая, что опять придется возвращаться к матери, внутри меня все переворачивается. Опять ссоры, крики, обвинения и прочее. А здесь все шикарно: бейсбол, бесконечные тусы, веселье, девчонки на любой вкус.