Мне вообще по хрен, с кем сегодня спать. Настроение паршивое, поэтому снять напряжение просто необходимо. Энн, так вроде ее имя, первой проявляет инициативу, берет меня за руку и тащит на верх в одну из трех хозяйских спален. Я безвольно тащусь за ней. Девушка определенно с пышными формами, но сейчас они меня что-то совсем не возбуждают. Мы оказываемся в спальне, и, она, плотно притворив дверь, сразу опрокидывает меня на огромную кровать, застеленную ярко-красным покрывалом. Ну и вкусы у Макса!

Энн замечает следы зубов на моей руке. Укус и правда сильно выделяется и по краям уже стал фиолетово-багровым от лопнувших сосудов.

– Эй, парень, – обращается она ко мне. – Что за дикая кошка тебя покусала? – и пытается прикоснуться к моей руке.

– Не твое дело! – рычу я и резко одергиваю руку.

– Ну ладно. Тогда я в душ – щебечет она, снимая платье, под которым обнаруживается черное кружевное белье, которое, небось, столько парней уже перевидало и перетрогало. – Ты со мной? – дразнит, улыбаясь, она.

– Нет. – холодно отвечаю я.

– Я быстро. – Энн скрывается за дверью, и я слышу плеск воды в ванной.

Я закидываю руки под голову и тут меня накрывает. Какого фига я поперся к Вики на днюху? Что я там забыл? Тупо отметиться? Скорее да, чем нет. У неё всегда скучные вечеринки! И что в результате?

Опять столкнулся с Ириной. Да, это мне на руку, но она, блин, как заноза застряла в моей голове. Я отчетливо вижу, как она перекидывает на одно плечо свои длинные темные волосы и нагибается, чтобы попробовать воду в бассейне. А эта ямочка между ее сильно выпирающих ключиц, которую я разглядел в вороте чуть расстёгнутой сверху блузки и эта родинка там…

И я уже мысленно представляю, как расстегиваю на ней блузку и провожу пальцем по этой ямочке, а потом языком касаюсь её ключиц. И… невольно вздрагиваю. Чёрт! А эти огромные темно-карие, почти черные глаза, которые я, наконец, разглядел, когда насильно притянул её к себе, как магниты притягивают меня. Мне никогда не было интересно, какие глаза у девчонок, с которыми я спал. Ну глаза и глаза, что в них такого особенного?!

Я осознаю, что непозволительно много думаю о ней, и меня это сильно напрягает, но ничего не могу с собой поделать. Она, как заноза, которую невозможно вытащить, пока сама не вылезет. Может, добившись победы в игре, в чем я, конечно, не сомневаюсь, я потеряю к ней интерес, но я, скорее убеждаю себя в этом, нежели это будет на самом деле.

Мысли опять возвращаются к Ирине. Она в этой мешковатой рубахе, которая ей велика размера на три, выглядит в тысячу раз, нет, в миллион раз привлекательнее Виктории в её развратном платье, не скрывающим почти ничего. И как ей это удаётся?

Мои размышления прерывает Энн, которая, обернувшись полотенцем, под которым, понятное дело, ни черта больше нет, залезла ко мне на колени и пытается стянуть с меня джинсы. Я смотрю на ее разукрашенное пустое лицо и мне становится противно до тошноты. Не раздумывая, я резко поднимаюсь с кровати так, что Энн падает, придерживая одной рукой почти сползшее с груди полотенце.

– Ты идиот? – возмущенно кричит она на меня, потирая свободной рукой ушибленное колено.

Не обращая на нее никакого внимания, я поправляю ремень на джинсах со словами:

– Да пошла ты, шлюха! – и покидаю спальню.

– Конченный придурок! – слышу ее проклятия, доносящиеся из комнаты.

«Катись, откуда пришла!» – думаю я, но не говорю это вслух.

Спускаюсь вниз, где Макс и Мэтью в одних труселях продолжают бухать. Макс при мне прикончил початую бутылку виски и принялся за вторую. Мэт глушит водку стопку за стопкой. Алкаши гребаные!