Нужно было его вытаскивать. Игорь заранее патетически закрыл глаза, представляя каково это будет.

Человек не посмел сопротивляться, но кричал, как оглашенный. Игорь несколько раз отдёргивал руки, думая, что действительно причинил соответствующую крику боль. Мужчина снова и снова забивался в свою нишу.

Наконец, Игорь его вывел. Голого и грязного, вскрикивающего, как от частых и острых приступов боли, уже не смущаясь, обхватил поперёк груди и, раскорячившись, упираясь в стенки колодца правой рукой и коленями, потащил наверх, откуда доходило ощущение чистого воздуха.

Мужчина неосознанно вздрагивал. Игорю хватало пятиминутного опыта общения, чтобы не обращать внимания на судороги и крики. Мышцы человека сокращались неконтролируемо, кажется, он замёрз. В двенадцати метрах от дна колодца он потерял сознание и обмяк. Игорь не расстроился, наоборот, полез быстрее. Ничего, обморок не травматический, и сам оправится.

В полутора метрах от поверхности мужчина пришёл в себя. Должно быть, почувствовал ветерок.

Прыти Игорь от него не ожидал, и поэтому от толчка в грудь заскользил вниз, только и успел заметить, что подопечный надёжно вцепился в поверхность.

…Помощник недоумённо смотрел на чёрный отпечаток босой ступни на животе начальника. Игорь молниеносно прикрылся первой попавшейся папкой. Геннадий Алексеевич как раз переступил порог и потянул с носа очки, протёр платочком и водрузил на нос. Порядок. Кажется, списал на утомление глаз.

– После вашей поездки, – начал он, – двое из тех, кого вы заподозрили, подали заявление на увольнение.

«Лжецы», – поморщился Игорь, вспоминая искажающиеся маски лиц.

– Держать их никто не будет…

– Но Елагин передал, что вы выдвинули требование, чтобы каждый из бригады выплатил недоимку в равных долях, – в голосе помощника звучала укоризна. Игорь не сообщил ему о своём решении, Геннадию было обидно узнавать новости от какого-то прораба. – Они отказываются платить!

– Отказываются, так отказываются, – бессмертный фыркнул. – Мы найдём кому определить две квартиры.

Бледный Геннадий взбодрился, что-то чиркнул на планшетке и вышел. Игорь закрыл за ним дверь и поспешил в душевую, дверь в которую находилась слева от его рабочего стола. Не глядя щёлкнул выключателем, задержался у зеркала, созерцая отчётливый угольный след ноги с кругляшами пальцев. Плоскостопия у несчастного не было.

Игорь незамысловато и беззлобно выругался. В вытянутом в высоту шкафу за его спиной оставалась последняя кипельно-белая рубашка. Если сегодня ещё что-то случится…

Бессмертный со вздохом снял предпоследнюю рубашку, включил в душевой кабине воду и быстро простирнул, повесив на одни из многочисленных опустевших плечиков. Лучше быть немного мятым, чем голым. Отряхнул колени, умылся, проведя несколько раз влажной рукой по коротким волосам, прошёлся губкой по чуть запылённым туфлям, тщательно вымыл руки.

В офисе сейчас был перерыв. Игорь привычно отмахнулся от мысли об обеде и сел за стол, придвигая к себе документы.

Нужно было купить одежду.

Для Игоря рубашки были одноразовой вещью, как бумажные салфетки. Возможно только салфетки не так часто используют.

Дома ждала женщина. Присутствие смертной в доме налагает обязательства.

В центре послереволюционной части города много магазинов, от головного офиса ехать недалеко. Некоторые бытовые дела не стоит откладывать. Получишь несколько миссий подряд и придётся отсиживаться дома до темноты или отправлять подручных за одеждой – в такой ситуации и не составишь план. Генеральный директор никогда не должен ходить голым.

По календарю была весна, по факту – зима, по времени был вечер, по темноте – ночь.