– Осторожно, я за Вами вернулся, волнуюсь за Вас, – сказал маленький Беня.

Как же приятно об этом было узнать, – «А значит, я детям небезразлична?»

В дальнейшем, разместившись в уютной гостиной у телевизора в окружении детей и вместе с ними поедая халу и пиццу, Людмила услышала, как между детьми разгорелся спор, вновь назревала ссора:

– Хлеб нельзя бросать на пол – вы знаете, что это грех? – сестрёнка учила братьев.

– Только русские свиньи бросают хлеб на пол, – заключил тот мальчик, которому не больше пяти лет.

Хава всем видом давала понять своим братьям, что выражаясь так, они переходят все допустимые грани, если говорить о приличии.

Однако Людмила ничуть не обиделась: «Они ещё дети и повторяют услышанное где – то на улице или быть может в еврейском клане».

– Не видела, чтобы русские хлеб бросали, но такого «свинства», как вы поступаете, я не припомню, вы поглядите, везде и всюду, кругом фантики на полу да куски хлеба.

Договариваясь в отношении проведений занятий с детьми в течение двух недель, Людмила наблюдала за обстановкой в семье, при случае предпринимая попытки объяснить Сабине недопустимость совместного нахождения школьника Ариэля с дошкольниками: «Вы же, видите сами, как отрицателен на каждом шагу пример старшего брата, есть ли смысл, отрицать пагубность такого влияния. Тем более что проблемы старшего, уже привели к переводу того из еврейской школы в обычную среднюю школу.

И только, появление Ариэля, особенно огорчало, его манера держаться лишний раз доказывала, как отрицательно тот влияет на младших, провоцируя тех и создавая проблемы во время занятий и головную боль гувернантке.

Вне всякого сомнения, большим авторитетом у малышей пользуются старшие братья. К большому сожалению Людмилы, старший – Ариэль, был образцом жестокости и хулиганства, а его замкнутость на первых порах, была ошибочно принята за скромность.

Агрессия школьника проявлялась не только к младшим братьям, но и по отношению к питомцу, живущему в палисаднике дома. В отдельных случаях, во время игр со щенком на лужайке у дома, приходилось выводить мальчиков из состояния агрессии, способствуя проявлению заботы и давая начало любви к питомцу.

– Я заберу у вас Чарлика, – пригрозила она, – если вы бьёте собачку то, зачем же, собака вам, а я буду любить её! Смотрите внимательней Моня и Беня, как я глажу её. Вот и миска собачки подставим поближе и нальём молока, вот видишь, – обратилась Люда к старшему мальчику – Ариэлю, – Чарлик с удовольствием пьёт, смотрите: вот, так можно его и кормить.

Немного погодя, в разговоре с детьми, Людмила узнала, что до её появления в доме, одним из детей во время игр у бассейна, был утоплен щенок. Её насторожило и то, что они даже не помнят, кто из них, оказался причастным к убийству щенка: «Судя по описанию, его утопил один из маленьких братьев но, кто его научил? Естественно дело рук старшего брата, в этой четвёрке, – умозаключила она.

Со временем, она подмечала: «А вот, опять Ариэль, как старший по возрасту, манипулирует ими. Стараясь скрыть собственные проделки, настраивает маленьких и на отказ от занятий; подзывая детей, чтобы с ними закрыться и провести время за просмотром гаджетов, но всё было бы, ничего…

Всего лишь…, мелкие проделки, по сравнению с тем, как в один день Ариэль убежал со двора вместе с младшими братьями, чтобы закрыться внутри дома, в комнате, примыкающей к залу с бассейном. И в тот момент, она поняла: «Ситуация уже на пределе».

Как только, на призывные звонки снаружи, отозвалась домработница, открыв дверь, тогда же, Людмиле и удалось проследовать к детям, перед глазами предстала картина; полы, затопленные водой в комнате у бассейна, мокрые дети, стоящие у открытого крана, тем временем вода, переливалась из заполненного умывальника на пол, достигая их щиколоток, чем могли бы закончиться подобные игры у бассейна с водой? – ужас охватил её, в голове крутились одни и те же мысли: