Людмила, поёрзала, ноги немного замёрзли, однако, ей посчастливилось стать обладателем пледа. К моменту, когда стюардессы предлагали еду, она немного согрелась. Перекусив, сложила остатки пищи в коробку, переместив накрытую в клетке птицу себе на сидение, направляясь в хвост самолёта руки помыть. Между тем, вернувшись обратно, снимая с сиденья клетку, заметила проходивших мимо кресел стюардов, один из них был у тележки, обслуживая пассажиров, другой по проходу шёл впереди, пытаясь урезонить раздурившихся парней, пассажирского бизнес класса, замечание не принесло результатов, никто под градусом алкоголя на критику не реагировал. А тут объявили: – Самолёт идёт на снижение, – Людмила с облегченьем, вздохнула. Разумеется, всему приходит конец. За окнами мелькание огоньков лайнер у посадочной полосы, и вот он выпустил шасси, небольшие толчки и удары колёс по бетону, теперь они касались земли, протянуло немного вперёд, приземлились.

Дождавшись, когда покинут салон пассажиры первых рядов, Людмила протянула руку над креслом, взяв небольшую сумочку с полки ручной клади в руку, а во второй она несла клетку, вливаясь в очередь спешащих на выход людей, следуя к трапу.

В зале аэропорта Домодедово, она подошла к багажной ленте, где по овальной дорожке перемещался багаж, завидев свой чемодан на колёсиках, сняв его с ленты, проследовала по указателям к выходу из аэропорта.

У здания аэропорта, после недолгой задержи, Людмилу встретил Владимир, предложив пройти к району автостоянки, всю дорогу, что она шла, продолжая перед собой нести своего попугая в клетке, пока не села в салон припаркованной на стоянке машины.

В Москве, в ранний час, по-осеннему зябко, была облачность, начинало светать.

– Да, извини, что нормально не получилось поспать, – держа на коленях клетку, она объяснялась, – ну, что поделать, если рейс задержали, да с попугаем перерегистрировать рейс практически не возможно.

– Ну, а какие новости?

– Ну, какие там новости у меня, скоро Джейн поедет на сессию, – только вот, с попугаем проблемы, никому его не оставишь, дочь упросила меня его взять.

Между тем он заметил, – Стоит удовольствие как билет, все эти справки, оплаты – в общем, у богатых не без проблем.

– Куда ты мчишься! Не видишь, здесь знак ремонта дорог! Тормози, быстрей, поворачивай вправо, ослеп, что ли или ты идиот?

Резко вырулив влево и сбросив скорость, машина продолжила движенье вперёд: «Что это было, попытка убийства? Что – то, вроде того, мы вместе умрём…, вот попробуй не верить в приметы», сверкнув как вспышка, озарила мгновенная мысль: «Возможно, прекрасный выход из мира живого, вероятно, он уже пожил, – размышляла Людмила, – если, ему жизнь не важна, он то, позаботился о Камилле, а я?»

«Но, мне на тот свет не пора …, я нужна своим детям, слава богу, что я не спала, а то бы…», – от этих мыслей по Людмиле пробежал холодок, знобило, несмотря на включенный обогреватель салона. Остаётся лишь сожалеть, что билеты купили в оба конца», – эта мысль обдала её жаром, да здравым доводом, «а теперь, это как понимать…, запоздалое просветление?»

Владимир Аронович с присущим ему спокойствием, не выражал эмоций, он продолжал всю дорогу молчать, впрочем, как и всегда управляя своим «экон. классом», всё как обычно, сидя немного откинувшись в кресле. Затем, достав зажигалку, немного наклонив, морщинистое лицо, прикурил.

– Перестань, ты забыл, что здесь птица? – свирепела Людмила, «пожалуй, пора ему «вправить мозги».

Владимир притормозил у обочины, затем вышел, на ходу продолжая курить. Вдоль трассы у лесного массива в тумане московского утра средь листьев деревьев, проглядывала желтизна. Цвет выгоревшей травы и опавшие бурые листья всё говорило о поздних осенних приметах, таящих приближение холода и зимнего ноября.