Всем известно: даже самая убогая серая лачуга выглядит празднично, когда вечером зажигают свечи. И бедный шведский ландшафт в такие дни словно примеряет не доставшиеся ему по географической прихоти королевские уборы. Все в золоте; должно быть, даже на поверхности солнца сияния ничуть не больше. А может, и поменьше: не зря же ученые говорят, что и на солнце есть пятна.
Но Хельгум, глядя на роскошную игру красок, думал совсем о другом. Он думал о наступающем времени, когда волей Господа весь приход засияет истинной святостью, когда дадут всходы семена слов, брошенных им этим летом в души прихожан, когда можно будет собирать урожай справедливости и добра.
И вот первая ласточка: пришел Тимс Хальвор и пригласил его с женой в Ингмарсгорден.
Когда гости появились на огромном хуторском дворе, все было прибрано и красиво, потрудились немало. Не видно обычного хуторского беспорядка – выметены и собраны в вороха медальоны опавших листьев, инструменты снесли в сараи, телеги откатили на задний двор.
«Должно быть, не мы одни приглашены», – не успела подумать Анна Лиза, как догадка ее подтвердилась: Хальвор открыл дверь в гостиную, где было полно людей. И странная тишина – большая редкость, когда собирается столько народа. Самые уважаемые люди прихода сидят на поставленных вдоль стен длинных скамьях и торжественно молчат. Хельгуму все они, или почти все, уже знакомы.
Первый, кого он заметил, – Юнг Бьорн Улофссон с женой Мертой Ингмарсдоттер. И Кольос Гуннар с Бритой. Кристер Ларссон и Исраель Тумассон с женами – все они так или иначе родня Ингмарссонов. Пришла и молодежь: сын Хёка Матса Эрикссона Габриель, дочка присяжного заседателя Гунхильд и многие другие. Человек двадцать, не меньше.
Хельгум и Анна Лиза обошли всех, поздоровались за руку. По окончании процедуры Тимс Хальвор сказал:
– Мы, члены общины, много и долго думали над тем, что говорил нам Хельгум этим летом. Многие здесь принадлежат старинным родам, чьи предки всегда старались жить по-божьи, соблюдать заповеди. И если Хельгум хочет нам помочь, мы готовы идти за ним.
На следующий же день по деревне поползли слухи: на хуторе Ингмарссонов учреждена некая община. Ее члены утверждают, что им якобы известен единственный путь к истинному христианству и спасению.
Новый путь
Прошла осень, прошла долгая зима. Начал таять снег, и как раз в это время оба Ингмара – Ингмар-младший и Дюжий Ингмар – вернулись из леса. Пора запускать новую лесопилку. Всю зиму они жгли уголь и валили лес. Ингмар-младший сказал, что чувствует себя медведем. Вылез из берлоги и никак не может привыкнуть к сияющему в открытом небе солнцу. Все время щурился. Его раздражал неумолчный шум порога и громкие голоса на хуторе – уши привыкли к тишине. И в то же время радовался как ребенок. Вот так действует на людей весна. Юноша чувствовал себя ничуть не старше весенних побегов на березах. К тому же любой может представить, как приятно спать в постели после нескольких месяцев в насквозь продуваемом шалаше. Или насладиться домашним обедом.
А жить у Карин, в Ингмарсгордене, – даже описать трудно, до чего ж хорошо. Она заботилась о нем совершенно как мать. Велела сшить младшему брату новую одежду, никогда не забывала подложить лакомый кусочек, будто он и правду маленький ребенок.
И сколько новостей, и какие необычные эти новости! Пока они с Ингмаром работали в лесу, до них, конечно, доходили слухи о проповеднике новой веры, некоем Хельгуме. А теперь Ингмар слушал рассказы Карин и Хальвора – как они счастливы, какое наслаждение доставляет помогать другим встать на истинный путь. Когда юноша сообразил, в чем суть нового учения, что любовь к ближнему – уже не произнесенная с кафедры заповедь, а имеет простой и понятный смысл для его близких, он сказал только одно слово: