Мы такие какими оставил ты нас
Возвращайся, мон шер
Чтобы в каждом оконце
Засияло небо как в твоих
Небесного цвета глазах
Утренняя прогулка
Миллионы цикад
Одержимые с ночи
В жерновах перемелют в прах
Всю округу: кто круче?
Маховик земли раскрутился
И поршень прислугой
Цилиндру, так видимо лучше
И в сосновой роще
Бородой запутался Вакх
Озорной, веселый, могучий…
То-то волны сегодня притихли
Изумленные,
Сверху им,
Партитуру дня надиктовывает
Джованни Боккаччо,
Любовь моя,
В наступившем рассвете
Боги Кришна, Брахма и Шива
Поцелуи задумчиво
Посылают лазурной воде
И она вся блестит, отзываясь
Кругами, серебряной рябью
Словно прожорливый кит
Заблудился, заплыл,
Полагая что
Догоняет селедку
После вчерашнего бриза
Странности любви
Чьи вы? Чьи вы? Чьи вы? –
Любопытный чибис
Я сама хотела бы об этом знать,
Там за океаном, дальними морями
Есть страна, в которой не бывать.
Звёздная поверхность,
Вышитый узор
Сумрачная нежность,
Погаснувший костёр
Я здесь, я здесь, я здесь, –
Курлычут журавли
Чёткий чей-то профиль
Странности любви…
Чужой дождь
Своих алмазных слез
Дождь не жалел,
Смыть желая тщетно
Пороки, праздность, суету
Когда из грозовых раскатов
Молния пытается
Догнать проворного гонца
Из темной мути появляется
Красивейшая девушка
По телу её гибкому
Восторженно сбегает
Ошалевшая вода…
Но льющийся поток скрывает
Лик сияющий
Целуя мокрые, озябшие кусты
И на цветы в пределах
Божеского рая
Падут несбыточные сны
Сто лет одиночества
Гонит подальше вечер
И стоя у окна в уснувшем доме
Ты не поймешь моей тоски
Когда тяжелый крест
Надломленным стоит
И одичавший ветер
Гонит обратно
Своё холодное объятье
Как стаю черных галок и ворон
В небытие
Ходящий молча круг
Вещь в себе
Я вещь в себе. Сама себе приют
Терпенье, безысходность чувств
Рука в браслетах, замерев от пут
Высвобождается, очерчивая грусть
И плетью обуха не перешибешь,
Когда повиснет долгое молчание
Как приближенье губ, когда ты врешь
Сама себе, что это в наказание…
Хочу кораблик, чтоб было как всегда
Толпились люди – небо как вода,
Вода – морщины старого любимого лица
Которые пытаешься разгладить как всегда
Чтобы набегая, упругая волна могла стереть
Печаль луны, печали дна…
Когда ты оттолкнувшись, поплывешь
Замрет и небо и идущий прямо флот,
И не найдётся дурня, что закричит тогда
Человек за бортом, все будет как обычно
Как всегда: равнение на середину
И внутрь околоплодных вод тебя затянет
Как в тот водоворот, когда смеющийся
От счастья рот вздохнуть старается поглубже
И крик из оболочки дня повиснет радугой
Сверкающей стеной,
Чтоб торжество предшествующего дня
Было очевидным, полным
А белый стих забытый навсегда,
Когда из тягостного плена снов –
Выныриваешь и уходишь вглубь размытый
И волны омывающие вслед приносят
С песком и илом берег чистый
И ты вновь счастлив. На белые страницы
Ложится луч весёлый золотой
Когда не пишется
Когда не пишется
И тени все короче
Тогда другой эстетствующий поэт
Залечивает жвачкой угол ложа
Без задней мысли, просто по привычке
Ища слова как зимнею порою нищий
Высматривает очертанье пищи
В зловонном ящике остатков трапезы
Удачливых собратьев по всему
Их облики с утра идут, качая нимбом
Напоминая как изжога, что вчера
Как будто ты в такой толпе плыл с ними
Но вспомнить не удастся: что, когда
На нижней ветке как на жёрдочке тепло
Привычно осязанье – мир ничтожен
Когда костер у мусорного бака греет ноги;
Ты нищий и король и тот, кто вел тебя по
Жизни – его распяли такие же как он,
Что после сочинили – выдумка жрецов.
А за углом, за три квартала, на прекрасной
Улице есть мусорные баки, полные жратвы
Так миру мир и с нами Боже, что шар
Слегка расшатывает – пересчитать все
Твари божьи, чтобы погладить каждого,