Он тоже успел её хорошенько рассмотреть, пока она пялилась на него и выискивала боевые ранения, оставшиеся после встречи с дверью. Симпатичная, совсем юная, не больше восемнадцати… а может, просто инфантильный розовый пуховичок и вязаная шапочка с помпоном визуально делали её моложе. Однако чувственные полные губы говорили о том, что девчонка взрослее, чем кажется. Жаль, под этим дурацким пуховиком невозможно было рассмотреть её фигуру.

– А я ведь специально за вами побежала, – призналась она вдруг.

– Да? – удивился Антон. – Зачем?

– Вы же здесь, в этой студии работаете? – уточнила она.

Антону не хотелось сразу же раскрывать все свои карты и заявлять, что он здесь никто, поэтому ответ прозвучал весьма уклончиво:

– Ну, допустим.

– Так “допустим” или “работаете”? – не отставала девчонка, и вдруг, снова внимательно взглянув в лицо Антону, ахнула с округлившимися глазами:

– А вы, случайно, не участник нового проекта Железняка?

“Что ещё за проект?” – чуть было не вырвалось у него, но он вовремя прикусил язык и снова ловко ушёл от ответа, задав встречный вопрос:

– А вам эта информация зачем?

Девчонка смутилась.

– Понимаете, я журналистка. Ну, то есть… пока не профессиональная, а начинающая. Учусь на первом курсе, подрабатываю внештатно в разных печатных и интернет-изданиях. Только, знаете… всё такое несерьёзное, уровень детсадовской стенгазеты. А я бы хотела попасть в настоящий глянец!

Всё это было, конечно, интересно и ужасно познавательно, только Антон пока так и не врубился, при чём тут он. Он вопросительно приподнял брови, что, вероятно, должно было означать: “И-и-и?!”

– Мне редактор из “Женского вопроса” пообещал, что если я сделаю сенсационный материал, меня возьмут туда внештатником.

Антон пока всё ещё не улавливал связи. При чём тут он – и сенсационный материал?

– …Сегодня с утра все СМИ гудят, что Железняк бросил Стеллу. Она была его главным проектом на протяжении двадцати лет! – продолжала девчонка. – Очень хочется получить комментарии из первых уст, но мне в студию вообще нереально пробиться. Охранник внутрь не пускает, секретарша Железняка уверяет, что его нет на месте… но я по глазам вижу, что врёт! – добавила девчонка с обидой.

– Так про какой проект ты говорила? – напомнил Антон, неосознанно переходя на “ты”.

– А, ну про создание бойз-бэнда же! – бесхитростно откликнулась девчонка. – Разве вы не один из участников? Почему-то при взгляде на вас я сразу об этом подумала… Говорили, что Железняк уже провёл кастинг. Но это всё на уровне слухов, конечно, – добавила она смущённо, – точно никто ничего не знает.

“Бойз-бэнд!” – мысленно повторил ошарашенный Антон. Теперь-то недостающие кусочки пазла окончательно сложились у него в голове. И те трое парней, которые гоняли чаи с Железняком… это ведь, наверное, участники будущей группы?

И он должен был стать одним из них. Четвёртым. Но он всё просрал. Мо-ло-дец, что тут ещё скажешь!

16. 15

Железняк

Отделаться от журналистов удалось только после того, как он заверил, что на днях соберёт официальную пресс-конференцию и подробно, обстоятельно и откровенно ответит на все интересующие их вопросы – как относительно бывших проектов, так и относительно будущих.

Железняк страсть как не любил всю эту алчную журналистскую братию, которой дай только палец – оттяпает руку минимум по локоть. Но он понимал, что со СМИ надо дружить. Мысленно стиснув зубы и мило улыбаясь им в глаза – дружить и терпеть. Всячески задабривать этих акул пера, умасливать, льстить, ублажать – потому что, хоть у него и был собственный прекрасный пиар-отдел, независимые издания могли здорово подгадить, а то и вовсе погубить карьеру. Напишут про твоего артиста какое-нибудь дерьмо, другие подхватят – и потом опровергай, не опровергай, а осадочек у публики всё равно останется.