Черт… я теряю контроль. Во что я ввязалась? Зачем пришла сюда?

– Стой, Ава, – окликает Грант, пока я пытаюсь прочитать содержимое. Но мозг словно отказывается думать. Сама не осознаю, как ставлю подпись, словно нахожусь под гипнозом.

– Да? – оборачиваюсь на Гранта, переключая все свое внимание на него.

– Ты же не думала, что ты поедешь туда в сознании? – мужчина щелкает двумя пальцами, и у меня подкашиваются ноги. Стоять все труднее. Я понимаю: еще чуть—чуть и я потеряю сознание.

– «Если ты кому-нибудь расскажешь об этом, он узнает…», – цитирую фразу из приглашения, шатаясь и падая. – Кто – он? – едва дыша, интересуюсь у Гранта, пока он подхватывает мое обмякшее тело.

– Идол, – мягко шепчет Грант, после чего я чувствую легкий укол в плечо. Вкус горечи на языке – последнее, что я помню, прежде чем весь мир погружается в непроглядную тьму.

***

Яркий солнечный свет режет глаза, как только приоткрываю их. Приходится часто моргать, пытаясь прийти в себя. Голова кружится, во рту сухо, будто я очнулась после долгого медикаментозного сна.

Где я? Что происходит?

Это, мать вашу, похоже на похищение. Не считая того, что я подписала бумаги и сама пришла к тому самому месту, с которого меня забрали.

Остается догадываться, сколько прошло времени с того самого момента, как я отключилась под звуки вертушки.

Здравое сознание возвращается рывками, словно кто-то настраивает внутри расфокусированную камеру. В голове пульсирует тупая боль, виски сдавливает невидимыми тисками. Пытаюсь поднять руку – каждое движение даётся с трудом, будто тело налито свинцом.

Во рту ощущается противный металлический привкус, язык кажется чужим и неповоротливым. Желудок предательски сжимается, к горлу подкатывает тошнота. Господи, что со мной? Что за отраву Грант Монтгомери вколол мне?

Окончательно открываю глаза и тут же жмурюсь от яркого света – он бьёт по сетчатке раскалёнными иглами. Перед глазами всё плывёт, картинка двоится, никак не могу сфокусировать взгляд. Кажется, меня укачивает… или это последствия того, чем меня накачали?

Пытаюсь сесть. Мышцы дрожат от слабости, голова кружится так, словно я только что сошла с карусели. К горлу снова подступает тошнота, и я судорожно сглатываю, пытаясь подавить рвотный позыв.

Прохладный ветер касается лица, и это немного отрезвляет. Постепенно зрение проясняется, и я начинаю осознавать, где нахожусь. Паника накрывает удушливой волной, вытесняя физический дискомфорт, как только до меня доходит весь масштаб свалившегося на меня треша.

Я на яхте. Посреди океана. И создается такое впечатление, что совершенно одна. Саундтреком к этой безвыходной ситуации может быть только реквием.

Приложив усилия, пытаюсь встать на ватные ноги. Хватаюсь за поручень, чтобы не упасть. В ушах шумит, к головокружению примешивается качка. Или это всё ещё действие наркотика? От этой мысли становится по-настоящему страшно. Мурашки вдоль позвоночника разбегаются по всей спине и доходят до нервных окончаний на кончиках пальцев.

Подавив отчаянный вопль, разбегаюсь вдоль борта, спотыкаясь и едва ли не падая. Ноги не слушаются, сердце колотится как оголтелое. Вдалеке вырастает силуэт зловещих очертаний – закатное солнце подсвечивает величественные скалы, поросшие изумрудной зеленью. Они напоминают драгоценные камни, брошенные в море. Огромный катер стремительно приближается к берегу.

Здесь же должен быть капитан.

Кто бы ни управлял этим катером, пусть он немедленно отвезет меня обратно.

– Есть тут кто? Отзовитесь! Что происходит?! – надрывая голос, я продолжаю метаться по палубе в поисках хоть какой-то подсказки или живого существа. На палубе никого нет. Внутрь заходить немного страшно, но возможно, я найду там Гранта или еще кого-нибудь, кто сможет… хм, помочь мне? С кем еще можно договориться?