– Как же ты на ней играешь, если ты слепой?

– Я слепой, а пальцы зрячие.

– А если ты упадёшь, она кокнется?

Бродяжка не удостоил это ответом и вновь завернул лютню в мешковину. Воспользовавшись паузой, Лейла подсела к нему и сунула в руки миску с похлёбкой.

– Ещё тёплая, – ободряюще шепнула она. – Ты бы поел?

– Ложку мимо рта не пронеси! – заржал Альвин и так хлопнул Бродяжку по спине, что тот и впрямь пролил на себя немного похлёбки.

– Кончайте, а? – потребовала Лейла. Голос дрожал от обиды за Бродяжку, молча соскребавшего с рубахи варёную сныть.

Андрис с Альвином переглянулись – и заржали ещё громче.

– Э, да к нему теперь не подступиться!

– У него защитница нашлась!

– А сурова-то как – всех зайцев вокруг распугала!

– Воеводе скажу, – пригрозила Лейла. Слова сорвались с языка раньше, чем она успела подумать, что говорит.

Брат с Альвином тут же захлопнулись – со стуком, как крышка погреба, и растворились в темноте. Лейла подвинулась к Бродяжке поближе.

– Не слушай ты их, – посоветовала она. – Знай себе ешь. Тут ещё лепёшки остались – хочешь?

– Добрая ты.

– Скажешь тоже… – смутилась Лейла. – Так будешь хлеб?

– Не надо. Девочке оставь.

Из темноты снова вынырнули Альвин с Андрисом – и не одни.

– Говоришь, петь умеешь? – поинтересовался у Бродяжки один из воинов. Лейла не помнила, как его звали.

– Умею.

– А о чём?

– Обо всём.

– Ну так спой! Надо же тебе как-то харч отрабатывать!

Бродяжка аккуратно поставил на землю пустую миску и вновь вытащил лютню из свёртка.

– Ты играть будешь или нет?

Бродяжка молчал, неспешно пробуя пальцем струны и время от времени подкручивая колки.

– Ну? – снова поторопил его Альвин.

Где-то за рекой раздалась заунывная волчья песня, словно одинокий зверь пробовал голос, глядя на луну. Потом ещё и ещё, на разные голоса. Девочка испуганно оглянулась.

– Это на том берегу, – шёпотом успокоила её Лейла.

– Погнал кого-то, – лениво заметил солдат. – Косулю, может.

– Нет, – неожиданно возразил Бродяжка. – Это волчица. И волчата при ней. Петь их учит.

– Ты-то откуда знаешь? – поразился солдат.

– Слышу, – просто ответил Бродяжка.

Он поудобнее перехватил лютню, словно собираясь её баюкать, и для пробы провёл рукой по струнам. Лютня отозвалась – Лейле показалось, что радостно. Бродяжка склонился ниже, так, что пряди тёмных волос почти совсем закрыли лицо – и запел:

Бродяжка умолк, но никто из сидевших у костра не шелохнулся. Тишину нарушало только потрескивание сучьев в костре – даже волки на том берегу почему-то умолкли. Лейла боялась даже глубоко вдохнуть, чтобы не нарушить это молчание.