Я оглянулась на терем, темный даже в прозрачный утренний час. Медные завитки на стенах и наличниках ярко блестели в солнечных лучах, словно облитые кровью, и ее привкус снова поселился на кончике моего языка.

Позади, теперь все позади, говорила я себе. Эта странная медноволосая женщина меня не достанет.

Почему же не покидала меня уверенность, что ловушка не за спиной осталась, а гостеприимно распахнула свои объятия впереди?

Провожатый попался неразговорчивый – на все мои вопросы только жмурился и мотал головой, и в конце концов я решила не мучить его разговором и отстала. Шел он так бодро, словно не чувствовал усталости, даже я за ним не всегда успевала.

На перекрестке у огромного замшелого валуна старик остановился, махнул рукой в сторону правой дороги, быстро истончающейся в тропу, поклонился и резво посеменил обратно. Я проводила его растерянным взглядом. Это и есть граница владений княгини? Впрочем, чему я удивляюсь, у нее всех владений – одно поместье и примыкающие к нему земли. Где в глухом лесу государству раскинуться?

Волк уже обернулся человеком и задумчиво изучал камень. Я подошла к нему, аккуратно попыталась счистить бурый скользкий мох с отполированной холодной поверхности. К моему удивлению, никаких надписей на камне не было.

– Странно, – удивилась я, продолжая счищать мох, – вроде вот он, пресловутый камень-указатель, а ни надписей на нем, ни банальных стрелок…

– Ничего удивительного, – фыркнул волк, обходя камень по кругу. – Посмотри, он не в стороне у дороги стоит, а в центре перекрестка. И мхом зарос так, что даже если б надписи и были, не прочтешь…

– И стоит отполированной стороной вверх, – медленно продолжила я его мысль, нащупав у самого края какое-то узкое углубление. Я медленно вычистила мох, под пальцами что-то вязко хлюпало. – И желоб для стока крови есть.

Я брезгливо отряхнула руки, поискала взглядом, обо что можно их вытереть. От камня дышало затхлым холодом, как из разрытой глубокой могилы.

– Идем отсюда, – поторопил меня волк. – Не нравится мне здесь. Перекресток – место и так недоброе, а тут и жертвенник еще.

– И не понятно кому. Вот только дорога, которую нам старик указал, мне еще меньше нравится!

Волк пошарил под ногами, подобрал тонкую веточку и разломал ее на три части.

– Мне тоже дорога не нравится, – на мой недоумевающий взгляд пояснил он. – Но нужно же чем-то руководствоваться при выборе пути. Жребий ничуть не хуже других способов.

Он продемонстрировал мне три обломка.

– Длинный – прямо, средний – налево, короткий – направо! – Он спрятал руки за спиной, перемешивая веточки, потом протянул кулак мне. – Выбирай!

Я даже зажмурилась от нерешительности. Почему-то выбирать с закрытыми глазами было гораздо спокойнее. Я осторожно протянула руку вперед, но схватила только пустоту. Устало вздохнул волк.

– Холодно.

Я шагнула вперед, зашарила уже двумя руками перед собой, но только пару раз заехала кончиками пальцев по волчьему носу на капюшоне.

– Теплее. Руки опусти. Или глаза открой.

Я начала шарить ниже, то цепляясь за одежды из шкур, то загребая руками только воздух.

– Теплее. Теплее… Назад и ниже! Теплее. Горячо! Тяни!

Я схватилась за шершавый кончик ветки и резко рванула его вверх, почти чувствуя, как жесткая кора сдирает кожу с пальцев волка. Перевела дыхание и только потом открыла глаза. Веточки, лежащие на раскрытой ладони волка, были явно длиннее той, которую я сжимала мертвой хваткой.

Мы обменялись одинаково кислыми взглядами, но на тропу свернули, не желая дольше оставаться рядом со стылым жертвенником.

– Придется довериться судьбе.