Он остановил машину, распахнул заднюю дверь со стороны Семена. Схватил его за грудки и резко встряхнул.

– Что ты сказал?! – с красными от ярости глазами навзрыд протянул он.

– Да я здесь при чем? – буркнул Семен.

– Ни при чем?! А какого хрена я тебя к Джину приставил?

Семен понял, что лучше молчать. А Матрос быстро успокоился.

– Эх, Джин, братуха! Чего ж ты так? Нам еще жить и жить, а ты!.. – всхлипнув, махнул он рукой.

– Что делать будем? – спросил Чугунок.

Его круглое курносое лицо раскраснелось от волнения.

– Что, что?.. За город пока, а там что Гурий скажет...

За городом, в холмистом лесу Матрос распорядился спрятать мертвое тело под кустом ежевики. Снял с сиденья окровавленный чехол, бросил его в багажник. Он сильно нервничал. Так же, как и все.

Оказывается, не такая уж завидная она, эта бандитская доля, думал Семен. Стрельба, трупы, кровь... Сегодня выжил, а что будет завтра, неизвестно... Не хотел бы он оказаться на месте Джина. Лежать бездыханно под кустом с закрытыми глазами и не слышать, как птичий хор исполняет заупокойную панихиду. А еще может появиться какой-нибудь зверь и сожрать лицо, но Джин этого даже не почувствует. Потому что его душа находится уже в раю. Или в аду?..

– Ну, чего затормозился? – спросил Матрос, хлопнув Семена по плечу. – Едешь или здесь остаешься?

– Еду!

Семен пулей влетел в машину, захлопнул за собой дверь.

– Чо, бляха, очко жим-жим? – усаживаясь за руль, нервно ухмыльнулся Матрос.

На вид ему было лет двадцать пять. На нем майка-тельняшка, но почему-то не морская, как должно быть по идее, а десантная. Зато лицо его чем-то напоминало нос бронированного крейсера дореволюционной постройки – вытянутое вперед, с выдающимся носом, начинающимся от середины лба и заканчивающимся на срезе верхней губы; глаза как отверстия клюза для якорной цепи.

– Да нет, просто муторно, – поежился Семен. – Не люблю покойников...

– А кто их любит?.. На войне как на войне: или ты, или тебя... В армии служил?

– Нет, – ответил за него Чугунок. – Он только что школу закончил.

– Салага, в натуре... А я три года в морфлоте. По морям, ля, по волнам, нынче здесь... И завтра здесь буду. Потому что Светлокаменск – наш город. И мы в нем рулить будем!.. Ты хочешь рулить с нами, пацан?

– Если б не хотел, меня бы здесь не было, – нарочно сгустив голос, ответил Семен.

– Так тебя и так здесь нет, – пренебрежительно хмыкнул Матрос. – Ты – дух, в натуре. Ты – никто...

– Да нет, он в махаче нормально держался, – вступился за друга Чугунок.

Но за это сам попал под раздачу.

– А ты сам, вообще, кто такой? – наехал на него Матрос. – Ты сам откуда взялся?

– Ну, тебя понесло! – сконфуженно возмутился Вася. – Я уже полгода как в теме...

– В какой теме?

– С Макароном рулили, – без особой гордости сказал Чугунок.

– Чо?! – презрительно скривился Матрос. – Шмар на Каштановом выгуливали?

– Так это... мне ж не нравилось, – замялся Вася. – Поэтому к Гурию напросился... И Семена, вот, с собой привел...

– Да ладно, не отмазывайся. Ну, был с Макароном и был. По-любому наша тема... А полгода... Полгода... Фуфло это – полгода... Мы с Гурием с самого начала... Колоб для нас – брат родной. А вы кто такие? Пехота, ля, мясо... Джин тоже с самого начала был, – остывая, продолжал Матрос. – А нет больше Джина. Зато вы есть... Теперь вы вместо него. Вдвоем за него одного... Да чо там, вдвоем! Он таких, как вы, десятерых стоил!.. А-а!

Он горестно махнул рукой и затих, погружаясь в скорбные мысли. Молчал и Семен. Потому что сказать было нечего. Он действительно в бригаде никто, и звать его никак. И еще неизвестно, что решит Гурий. Он обещал Чугунку взять Семена в состав, если он выдержит испытание боем. Проверку Семен вроде бы прошел, но у бригадира могло быть иное мнение на этот счет.