И так до тех пор, пока не появились кодексы гражданской ответственности, с подробнейшим перечнем нарушений против морально-этического поведения в обществе и персональной ответственностью за них, с возможно полной компенсацией вреда от нарушителя.

А, вцелом, все проблемы вылились на мировоззренческий уровень – что считать более ценным для людей: реальную жизнь и её спасение от бед, независимо от того, кто и во что верит-не верит (на примере нынешних МЧС), или только тех, кто глубоко верующий, а если нет – так пусть катятся из беды и прямо в ад.

Теперь что же – науку, школяров и студентов учебных заведений не богословского направления, а также спасателей, всех подряд выручающих из бед, включая из холопских бед от барства – причислять к атеистам, не желающим исповедоваться духовникам?

Или нынешним духовниками являться в армейские ряды, дабы завидовали салажата, какой он привилегированный – по самой Конституции, не рекомендующей служить с оружием в руках?

Другое дело, что государство государству оказались – рознь. Для кого-то оно всегда было родным Отечеством. А для кого-то было прямо необходимым, как аппарат насилия.

Государство как Отечество ещё называют одной большой и дружной семьёй, отношения в которой определяются естественными кровно-родственными связями и взаимозависимостями.

А также – веками вкладывающей в его обустройство свою жизненную энергию и сами жизни для спасения от хищных супостатов. И в самом деле: – на чувствах веры, доверия, любви и добра, но не односторонним в себе укреплением, а взаимным адекватным ответом от того, кому доверяешься. И с уважением ко вкладу предков и старших в первичный фундамент для младшей потомственной ветви, чтобы не с нуля начинали первые шаги по жизни.

На первый взгляд такие отношения никак практически не адекватны отношениям с совершенно незнакомыми или другими семьями с отличающейся культурой, обычаями и традициями. Требуется время до начала родственно-семейного сближения, и как надо понимать, после становления до полного совершеннолетия.

Но, очевидно, ни одна статистика не сможет дать ответа, насколько интенсивно шло и идёт сплочение в одну семью совместно проживающих различных наций, традиций и обычаев – через официально брачные, неофициально брачные и внебрачные связи, в отпусках, круизах и турпоходах, на мундиалях, фестивалях и форумах, а тем более соседей по границе, в о п р е к и политике властей или международным правовым нормам на деление по национальному вопросу, даже если поднимается проблема полной национальной независимости или исключительности.

Но существует один общий и объективный критерий патриотизма, который выражается через меру практического труда, поколенчески вкладываемого в обустройство жизненных ареалов на местах, именуемых малой родиной.Этот процесс и является самой важной глубинной традицией, которую допустимо окрашивать в национальные наряды и конфессиональные обряды.Преданность вот такой традиции – и есть подлинный патриотизм, из которого вытекает любовь и уважение к государству, но государству – как своему Отечеству, с непринуждённой обязанностью чтить память своих предков.И антиподом чему становится предательство (забвение) этой традиции, преподносимое под различными космополитическими соусами, реализуемыми через кощунственное равенство прав на обустроенную землю с её богатствами – коренных жителей и заезжих гостей, с преимуществами для последних. И, конечно же, с непременными призывами к вербальной толерантности и изживанию всенофобии, о чём до этого кощунства и вопрос не поднимался внутри общества.