— Вер, иди-ка сюда! — тихонько позвала ее мама, и поманила рукой в коридор.

Выключив воду, Вера вытерла руки об фартук.

«Что за секреты от папы?» — подумала она.

Мама закрыла дверь в кухню и достала из-за спины нежно-розовую коробочку, перевязанную белым бантом.

Вера, конечно, сразу решила, что мама хочет показать ей один из ее подарков, но Ольга Николаевна неожиданно всучила коробку ей в руки.

— Это тебе передали! — шепнула с улыбкой мама.

— Мне? — вытаращилась на нее Вера. — А… А к-кто?

— Открой и увидишь, — подмигнула женщина и удалилась на улицу, оставив дочь наедине с коробкой.

Вера развязала бант, открыла крышку и ее губы тронула добрая улыбка, а в душе поселилось очень родное и очень теплое чувство.

Взяв в руки рисунок, нарисованный ее детской рукой, она вспомнила, как проходил тот урок рисования в школе, когда учитель попросила нарисовать соседа по парте.

Вот Вера и нарисовала Игоря: кучерявые светлые волосы, большие голубые глаза и милая улыбка.

«Неужели сохранил?» — подумала про себя Вера, чувствуя, как ее глаза налились слезами.

Этот сюрприз оказался для нее слишком трогательным, как и васильки, вложенные коробочку.

4. Глава 4. Влип по самые уши

— А может, нам пораньше приехать? Я же переживаю, как ты там без нас справляешься? Что кушаешь, остались ли чистые рубашки? — спрашивал в трубке тревожный голос Веры.

— Справляюсь, милая. Рубашки есть, ты ж чуть ли ни на месяц нагладила. Кушаю в ресторане. Да и в Москве жара стоит под тридцать, дышать нечем. Так что отдыхайте в поселке. Там же свежий воздух, природа — всё, как ты любишь! — отвечал Лев, продвигаясь по пробкам на работу.  — И вообще, я бы на твоем месте остался там до конца лета.

— Ага, — звонко засмеялась Вера. — А работать за меня кто будет?

— Вот скажи, зачем тебе работать? — в который раз спросил Лев. — Одно дело, когда мы только в Москву приехали и нужно было пахать как проклятые. А теперь-то у нас все есть. И зачем только катаешься изо дня в день в свою собачью конуру ногти пилить?

— Лёв, не начинай. Если я еще и работать не буду, то совсем зачахну в этой Москве. Тут хоть общение какое-никакое, — отвечала жена.

И уж кому как не Льву было знать, что Вера работала не ради денег. Она часто жаловалась на нехватку общения. В Москве у нее была всего одна подруга, Катя Казакова, с которой они вместе выросли. Саня, Катин муж, и по совместительству Левин друг детства, уже пять лет служил прапорщиком в Москве, а Катя работала психологом в женском реабилитационном центре. Именно за ними Лев когда-то и потянулся в столицу.

Несмотря на то, что Лев был против, чтобы жена работала, он особо не настаивал на том, чтобы она оставила маникюрный салон — это единственная работа, на которую он бы ее отпустил. Клиентки-то — женщины, так что ревновать не к кому.

Лев прекрасно понимал, что такую девушку, как Вера, могут увести в два счета: красивая, умная, натуральная от кончиков ногтей до кончиков ресниц, начитанная, интеллигентная. Попробуй-ка найди такую в большой силиконовой долине.

Лев со школьных времен смотрел на Веру как на божество. Но вот с рождением сына появился в ней один жирный минус: в постели Вере могла уступить разве что надувная кукла. Легкий массажик вместо страстной прелюдии, любимая и удобная поза на боку под какой-нибудь сериал, и постоянное «Тшш! Дениску разбудим!».

Ох, как не хватало ему жарких ночей, что были до свадьбы. Кровь Льва бурлила, гормоны пускались в пляс, хотелось секса, да не абы какого, а страстного, жаркого, со стонами, как раньше.

Он ей на восьмое марта подарил костюм полицейского, а Вера, увидев его, стала цветом спелого помидора и сказала мужу, чтоб тот даже не мечтал, что она когда-нибудь на себя нацепит этот разврат.