Какого хрена?

– Что? – спрашивает она, ставя свой горячий кофе остывать в холодильник. – Я тебе не какая-нибудь безмозглая блондинка-Барби.

– Я этого не говорил.

– Тебе не нужно было говорить. Ошарашенное выражение твоего лица сказало это за тебя. Большинство думают именно так, и, очевидно, ты тоже.

Выражение моего лица смягчается. Я совсем так не думаю, но она великолепна, и я бы солгал, если бы сказал, что не заметил этого в первую очередь.

– Я думал, тебе больше нравятся цветы, чем растения. – Моя попытка сменить тон разговора довольно неуклюжа, но, несмотря на то, что именно она заняла мою квартиру, неловко себя чувствую почему-то именно я.

– Да, но цветы, как правило, требуют большего ухода, а я часто в разъездах по работе и не всегда могу за ними ухаживать.

Я чешу в затылке.

– Я мог бы… может быть, помочь тебе ухаживать за ними.

Что я делаю? Я вытащил ее из постели, чтобы привести свою квартиру в нормальный вид, и вот я прошу ее устроить еще больший беспорядок, предлагая, что буду поливать ее гребаные цветы?

Но мне нужна от нее услуга, и я накричал на нее сегодня утром.

– Ты мог бы? – Она выпрямляется, охваченная надеждой.

Вот же черт. Я точно не могу взять свои слова обратно, когда она так выглядит.

– Конечно, – я пожимаю плечами.

– Спасибо, Райан! У меня уже много лет не было возможности держать дома живые цветы. Я так взволнована! В нескольких кварталах отсюда есть очаровательный цветочный киоск. Схожу туда прямо сегодня!

Я понял. Я умею читать между строк. Мудак, с которым она жила раньше, не предложил присмотреть за цветами, пока она была в рабочих поездках, так что у нее ничего не могло быть.

Черт бы побрал этого парня. Неверность переводит человека в другую категорию в моем списке. И исправлению это не подлежит. Вероятно, именно поэтому я делаю все, о чем говорил, что никогда бы этого не сделал, позволяя этой девушке жить в моем доме и по мере сил облегчая ей жизнь.

То, через что она проходит, чем-то откликается во мне, и если то, что Инди поставит здесь цветы, сделает ее счастливой, что ж, тогда я стану гребаным садовником.

Господи, как ей удалось заставить меня согласиться на это?

– Тебе придется научить меня, что делать, – напоминаю я ей.

– Обязательно! – Она быстро кивает от волнения, огибая кухонный стол, чтобы встретиться со мной. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи в объятии, и она прижимается ко мне всем телом.

Замерев, я стою, опустив руки по швам, а она сжимает меня крепче, не позволяя вырваться. Я не уверен, что хочу этого. Ее объятия удивительно успокаивают, и нервозность, которую я испытывал из-за изменений в моем окружении, давно прошла. Ко мне давно никто не прикасался, и я знаю, что это всего лишь платоническое объятие, но я забыл, как это приятно, когда тебя обнимает женщина.

– Обними меня, Райан, – бормочет она мне в плечо.

Я осторожно прижимаю руки к ее спине, поражаясь ее хрупкости. Но, видимо, этого недостаточно, потому что она продолжает меня обнимать.

Я прижимаюсь щекой к ее щеке, скользя по изгибу ее шеи, пока светлые волосы не окутывают меня, как занавес. Вдыхаю мягкий тропический аромат, возможно, кокоса, скольжу по ее талии, притягивая девушку ближе.

Два холмика прижимаются к верхней части моего живота, и ее неожиданное возбуждение снова возбуждает меня.

Инди высокая для девушки, я бы сказал, метр семьдесят пять, и выпуклость в моих штанах оказывается в опасной близости от ее ног. Я знаю, что она это чувствует, но не отстраняется.

Боже, как я жалок. Я так изголодался по человеческому прикосновению, что у меня встает от гребаных объятий.