С Десмондом Китти прикидывалась скромницей. Она флиртовала, но не столь открыто, как бы видоизменяя свои атаки применительно к его характеру. Десмонд, похоже, колебался, проявляя нерешительность. Он не поощрял ее поползновений, но и не пресекал их. Однако когда дело доходило до Саймона и Чарли, оба словно прятались за стеной неодобрения. Китти дразнила их, но как-то не слишком убедительно, и создавалось впечатление, что она делает это напоказ.

В этом было что-то такое, чего Порция пока не могла понять.

А вот когда Китти танцевала с Генри, своим мужем, она была словно каменная. Она не предпринимала ни малейших попыток завладеть его вниманием. Китти едва обменялась с ним парой слов. Генри старался изо всех сил, однако не мог полностью скрыть своего разочарования и явного неодобрения.

Если говорить о других, то Люси Бакстед явно нацелилась на Джеймса. Она смеялась со всеми и улыбалась всем джентльменам, но, разговаривая с Джеймсом, она ловила каждое его слово, огромные глаза ее лучились, губы слегка приоткрывались.

Джеймсу следовало быть начеку, и не только в отражении атак со стороны Китти – Порция подозревала, что об этом факте он знал. Джеймс по-прежнему оставался любезным, но сдержанным.

Обе мисс Хэммонд не интересовались никакими интригами; они просто наслаждались своим присутствием на вечере и считали, что другие также этим наслаждаются. В них ключом била молодая энергия. Друсилла, напротив, во время танцев сидела рядом с матерью, если ей это позволяла леди Келвин.

Что касается Десмонда и Уинифред, то определенно между ними намечался роман. Было очень познавательно наблюдать за их поведением: Десмонд что-то предлагает, никогда не отвергает, не демонстрирует застенчивости, но и не слишком самоуверен, Уинифред отвечает тихо, опустив ресницы и потупив взор, поднимая глаза лишь для того, чтобы взглянуть ему в лицо.

Порция нагнула голову, чтобы скрыть улыбку, когда заканчивала играть очередной танец. Когда прозвучали последние аккорды, Порция решила, что танцоры могут взять короткий перерыв, а она тем временем пороется в кипах листов с нотами.

– Мисс Эшфорд, вы блестяще играли для нас, но несправедливо, что по этой причине вы не могли принять участие в развлечениях.

Порция обернулась и увидела Уинифред, которая убирала руку с предплечья Саймона.

– Ах нет! Это совсем…

Она замолчала, не зная, что возразить.

Уинифред улыбнулась:

– Я буду благодарна, если вы позволите мне подменить вас. Я хотела бы сыграть несколько танцев… и это, кажется, наилучший выход.

Их взгляды встретились, и Порция поняла, что это правильно. Если Уинифред просто перестанет танцевать, многие станут гадать о причине. Порция улыбнулась:

– Как хотите.

Она встала со стула, Уинифред заняла ее место. Вместе они быстро просмотрели несколько листов с нотами, и Уинифред отобрала то, что ей понравилось. Порция повернулась, чтобы уйти, и увидела Саймона, который с нехарактерным для него терпением ждал ее.

Он встретился с девушкой взглядом и предложил руку.

– Пойдемте?

Как это ни абсурдно звучит, но она никогда с ним не танцевала. Ни одного раза. Ей и в голову никогда не могло прийти, что она может в течение десяти минут кружить под его руководством по залу, вместо того чтобы пикироваться или открыто воевать.

Саймон смотрел на нее в упор, приглашение прозвучало вполне четко.

Памятуя о своей клятве, которая эхом прозвучала в ее мозгу, Порция вскинула подбородок и улыбнулась. Улыбнулась очаровательно. Пусть он думает об этом что хочет!

– Благодарю вас.

В его глазах блеснуло подозрение, однако он учтиво наклонил голову, положил ладонь ей на руку и повел к основной массе танцующих, когда Уинифред заиграла вальс.