— Что дальше? — задал он вполне резонный вопрос.

— Поездка на новый завод. Вы хотели посмотреть, как там идут дела.

Двери лифта распахнулись, и мы вышли, не обращая внимания на попутчицу.

Поклонский любит красивых женщин. Очень любит. Но никогда не посмотрит на кого-то на работе. В его черепной коробке вместо тёплого мозга — холодный рассудок. Об этом вам скажет любой сотрудник нашего холдинга.

Войдя в приёмную, я коротко кивнула вскочившей Анжеле и прошла в кабинет следом за генеральным директором.

Шеф на совещание не торопился. Включил спокойно компьютер, сел в кресло и стал что-то просматривать. Мне же оставалось только ждать, пока он не завершит дела. И, блин, я даже поторопить не могла, потому что… Ну потому что!

— Где хранится отчёт о «Никрекс»?

Я обошла стол и заглянула в монитор через его плечо. Открыта была вовсе не та папка. Всё систематизировано, но иногда нужно помнить не только название организации.

— Посмотрите в папке с годовыми планами.

— Здесь? — шеф навёл курсор на иконку с планами проектов.

— Нет, корневая «Запланировано».

— Здесь?

Господи, мы до вечера будем искать нужную папку! Что с ним сегодня? Он же не любит опаздывать.

Не выдержав, я положила руку поверх его и навела курсор на нужный значок. Кожу словно пронзило током. Пальцы я отдёрнула, но мы оба замерли, молчаливо переваривая каждый свои мысли.

Зря я это сделала. Несмотря на долгие годы работы, из-за чего я нередко забывалась, отношения у нас не столь близкие. Поклонский не любит, когда его трогают. Он и руку-то пожимает со стеклянными глазами, стараясь отстраниться. А по завершении общения, когда собеседник уже этого не видит, непременно обрабатывает руки антисептиком. И нет, это не мизофобия. Он спокойно может трогать вещи, не испытывая страха, или пожимать руку лучшему другу Карпову. Скорее, это очередной бзик на почве перфекционизма, к которому я уже привыкла.

Закусила губу, предчувствуя новую бурю, но её не последовало. Прозвучало только холодное:

— Не делайте так больше.

Злится. Обращение на «вы» — первый признак раздражения. Я чисто рефлекторно сделала шаг назад и попыталась сгладить ситуацию:

— Простите, я д-думала, это…

— И не мямлите, Марина, — поморщился он. — Терпеть не могу, вы же знаете.

Я сглотнула и заткнулась, пытаясь подавить в себе ту маленькую девочку, что закатывала истерику по любому поводу. Её давно нет. Я взрослая и рассудительная женщина, а упрёки босса меня не трогают.

Вернулась на прежнее место перед его столом, ожидая, когда он закончит, и попыталась представить день, когда контракт утратит свою силу. Осталось ведь совсем недолго.

Поклонский вздохнул, а затем поднялся из-за стола, окинув мою фигуру внимательным взглядом. Я сразу почувствовала себя неловко, хотя уверена, что шеф не видел во мне сексуальный объект.

— Вечером тренировка. Я помню, что у тебя другие планы, но… — Он нахмурился, глядя на меня. — Ты тоже пойдёшь. Мне кажется, ты начала поправляться.

Я замерла, давя реакцию. Улыбка. Только улыбка. Ещё немного, Вавилова. Да, у тебя сегодня встреча с сёстрами. Да, тебе давно пора начать налаживать личную жизнь. Но размер неустойки слишком велик, чтобы послать лесом Поклонского прямо сейчас. Подумаешь, один час на беговой дорожке вне графика тренировок! Не впервой же, в самом деле. 

— Хорошо, Сергей Андреевич.

Он кивнул, подхватил рабочую папку, заготовленную мной со вчерашнего вечера, и мы выдвинулись на совещание, где нас ожидала толпа заместителей и их злых помощников, от которых обычно страдала я.

Я же ещё не говорила, что меня считают директорской подстилкой? Впрочем, это станет очевидным несколько позже.