Расписывали картину похода в магазин так правдоподобно, что Макаров повелся.

– Если сотрудники будут не пускать в магазин, то они нарушают закон, поэтому если будут останавливать то вырывайся и все равно иди, – говорил Саня Белорус, – И не вздумай набухаться, по возвращении надо будет пройти алкотестер, если напьешься, то больше не отпустят. Да и вообще не пробуй убежать. Ты понял?

– Да я не тупой, я понял. – отвечал Макаров.

Мы все уселись, стали составлять список покупок. Почему то Макаров даже не задумался, что список получился настолько огромный, что один человек точно все это не унес бы.

– А у меня же денег нет, как я все это куплю? – интересовался Макаров.

– Насчет денег не беспокойся. – ответил ему Белорус.

И вот на вечерней проверке Макаров устремляется через сотрудников, с моим рюкзаком и словами «Я в магазин». Сотрудник остановил его и сказал, что для начала надо написать заявление. Очевидно, что сотрудник подыграл нам. Как писать заявление Макаров конечно не знал и я решил продиктовать ему.. К вечеру он написал заявление на имя начальника СИЗО – «Прошу отпустить меня в магазин для покупки продовольственных товаров». После того как мы все прочитали и посмеялись над этим заявлением, Макаров сдал его. Он не заподозрил неладное даже после нашей реакции на заявление, вполне возможно, что это последствия большого наркоманского стажа.

Вечером Макаров случайно нашел за трубой в туалете тонкую железную палочку с загнутым крючком на конце. Это была «удочка», сделанная из кусков проволоки, кем то до нас. Макарова похвалили за это, ведь теперь мы могли спокойно наладить дорогу.

И вот вечером мы по очереди цеплялись удочкой за проволоку в окне и тянули ее, чтобы таким образом, чтобы не разорвать ее. А когда это наконец удалось, мы смогли наладить связь с остальным СИЗО. Первым делом Белорус переписал все наши данные, то есть ФИО, возраст, статьи, откуда мы. Это общепринятая практика в СИЗО. Считается, что все про всех должны знать. Это делается, чтобы можно было, например, найти своих подельников или знакомых, или вычислить стукачей, непорядочных арестантов. Поэтому реагировать в штыки на это не надо. Если человек постыдного за собой не чувствует, то для него нет никаких сложностей, чтобы продиктовать свои данные.

После того как мы отправили письмо с нашими данными наверх, привязав его к опущенной в окно веревке, нам прислали своего рода гуманитарную помощь: сигареты, чай, сахар. Уже когда большинство легло спать, Белорус получил так называемый «прогон». Это было письмо к нам от смотрящего (ответственного со стороны заключенных) за карантином. Когда получали прогон, его содержание необходимо было довести до всех в камере, поэтому белорус разбудил нас всех и зачитал прогон. В основном там содержались общие слова, пожеланиями всего самого светлого, а также повторялось, о чем говорил нам Белорус днем, что не надо расписываться в журнале дежурств. После прослушивания прогона мы легли спать, а Белорус всю ночь стоял на дороге, то есть держал связь через нее. Он специально для этого переехал на кровать ближе к окну. По тюремным правилам дорожники (ответственные за дорогу) не спят по ночам, а высыпаются днем, когда дорога не функционирует.

Только мы проснулись, как оказалось, как оказалось, что Макаров умудрился накосячить. За день до этого Белорус поинтересовался, кто проснется утром на завтрак. Когда оказалось, что проснуться собирается только Макаров, Белорус попросил того разбудить его на завтрак и заодно взять на всех сахар. Макаров согласился, однако поутру никого не разбудил, сам съел завтрак, взял на себя сахар и выпил с ним чай. Естественно, за этот поступок Макарову сделали замечание остальные сокамерники.