В карантине, в отличие от камер для постоянного содержания, по понятным причинам, нет холодильника и телевизора, зато в отличие от ИВС на карантине есть чайник, отдельная комната с унитазом и умывальником.

В карантине, куда вошел я стояло 8 койко-мест – шконок, в том числе две двухярусные кровати. Также там стоял металлический шкаф для вещей, прикрепленный к стене, несколько тумбочек, длинный стол дубок и два окна с решетками.

Несколько коек уже были заняты. Помимо меня и казаха, там уже сидело двое русских и один кавказец. Я поздоровался, положил матрас, металлическую посуду, которую мне выдали по прибытии в СИЗО. Со мной сразу заговорил русский мужчина, лежавший на койке. При заезде в СИЗО поначалу не принято при знакомстве пожимать руки, это делается потому, что если человек окажется, например гомосексуалистом или работающим на органы, то пожавший ему руку «зашквариться» то есть испортит тем самым свою репутацию.

      Заговоривший со мной мужик, Саня Белорус, оказался так называемым второходом, то есть человеком раньше отбывавшим наказание в местах лишения свободы (МЛС). Поэтому он был довольно опытным в плане поведения в неволе. По закону второходов должны держать отдельно от не сидевших, чтобы первые не оказывали дурного влияния, но иногда эта норма не соблюдается. Саня Белорус начал задавать мне вопросы, которые принято задавать только что заселенным в камеру. Какая статья? Сидел ли? Писал ли на кого-нибудь заявления? Был ли свидетелем? Сдавал ли кого-нибудь?

После того, как я ответил на все вопросы, мне предложили поесть. На столе в миске лежала порция тюремной еды – мясо с картошкой. Я поел ее, параллельно говоря, что думал, что в тюрьмах кормят хуже. Я немного ошибался, потому что такую еду как в день заезда в дальнейшем давали не часто.

Моя статья и тогда и в дальнейшем, у всех вызывала интерес. Обычно сажают за кражи, грабеж, нанесение вреда здоровью, наркотики. Экстремизм же это довольно необычно. У всех вызывает удивление, как можно сесть в тюрьму за убеждения, а не из корыстного интереса. Тем более, если твои убеждения, ты отстаиваешь только словом, а не совершаешь ради своих идей теракты.

У всех остальных были банальные статьи, мелкие кражи и грабежи. Был один интересный молодой коммерсант, обвиняемый в грабеже в особо крупном размере, хотя судя по его рассказам, его должны были привлекать за мошенничество, несмотря на то, что он сам особо не понимал, за что его арестовали. В целом в «Воднике» я не встречал каких то известных заключенных, либо просто проходящих по серьезным уголовным делам. Да и людей с относительно высоким социальным статусом там было не особо много.

Саня Белорус рассказывал нам всем как правильно вести себя в неволе, как заходить в камеру, о чем можно говорить , а о чем нельзя. Мне повезло, что я вновь столкнулся с человеком, прошедшим тюремную жизнь. В принципе я еще на воле активно интересовался всей этой темой, а также в движении часто приходилось сталкиваться с людьми прошедшими зону. Поэтому я в целом заехал подготовленным. В тоже время многие попадают в тюрьму без такой подготовки, от чего испытывают в дальнейшем большие проблемы.

В целом надо запомнить, что в неволе не приветствуются те, кто прибегает к помощи органов для решения своих проблем с другими людьми. Поэтому не надо рассказывать о том, что вы писали на кого-то заявления, или проходили свидетелем по какому то делу. Конечно другая ситуация если вы писали заявление на сотрудников правоохранительных органов, в связи с исполнением ими своих служебных обязанностей. Но об этом на всякий случай тоже лучше сразу не говорить, лучше втереться к людям в доверие и уж потом ставить их в известность. На мой взгляд, в принципе, не надо лишний раз писать на кого либо заявлений, если речь идет о конфликтах с гражданскими лицами. Лучше решать проблемы самостоятельно, но если уже были такие случаи на воле, то желательно о них не распространяться. Конечно, есть мнение, что надо сразу говорить о таких случаях, мол, если потом вскроется, то будет только хуже. Но на практике такое достаточно редко всплывает, во многом из-за того, что большинство составленных заявлений не приводит к возбуждениям уголовных дел.