Тогда я и увидел ее.

Ее ноги торчали из-за деревянного обеденного стола. Рядом с ней лежал опрокинутый стул, одна из ее туфель на шпильке под странным углом лежала возле ее лодыжки. Ее мобильник выпал из ее руки, экран треснул и покрылся мелкими брызгами крови.

Я не мог этого осознать. Я даже не мог дышать.

Моя жена лежала в луже крови, ее любимый брючный костюм был покрыт дырками от ножа и пропитан пятнами крови.

Я не помню, чтобы я шевелился, но вдруг обнаружил, что стою на коленях рядом с безжизненным телом женщины, которую я любил, прижимая ее обмякшую руку к лицу. Из меня вырвался утробный рев, что-то кошмарное, что впиталось в смеющиеся стены и выжгло себя в самих костях этого стерильного дома. Всякий, кто сюда войдет, почувствует эту боль.

Мою боль.

Тени продолжали смотреть, как я сгребаю Бет в объятия и утыкаюсь лицом в ее пропитавшиеся кровью волосы. Она была холодной. Она была неподвижной.

Она была мертвой.

Ничего теперь не будет так, как раньше…

Я сидела в своем офисе и вводила в систему информацию о пациентке, когда в дверь ворвалась Энн. Ее темно-каштановое каре подскакивало, пока она подпрыгивала вверх и вниз на обеих ногах с совершенно безумным взглядом.

– Челс, ты должна пойти посмотреть!

Оторвав глаза от ноутбука, я нахмурилась, мои очки для чтения примостились у меня на переносице.

– Все в порядке?

– Просто… доверься мне. Быстрей!

Энн мелодраматично замахала рукой, ее ореховые глаза умоляли меня пойти с ней. Я закусила зубами нижнюю губу, мой взгляд переходил с сияющего экрана компьютера на мою взволнованную подругу и обратно. Должно быть, дело серьезное, так что я встала со своего вращающегося кресла и поправила лямки горчичного топика.

– Ну ладно, я иду.

– В приемную. – Энн жестом велела мне выходить за дверь, ее сарафан вихрем обернулся вокруг коленей.

Вслед за бойкой брюнеткой я вышла из офиса, и мы направились к главному входу. Четверг был загруженный. Подступали дедлайны, на следующей неделе в приют поступало множество новых пациенток, а через три часа должна была прийти зарплата. Пока мы быстрым шагом шли по коридору, мимо нас проносились сотрудники, и я принялась гадать, чем же вызвана эта суматоха.

– Энн, что происходит?

Энн схватила меня за запястье и протащила остаток пути.

– Ты должна это увидеть.

Когда мы завернули за угол, открылось невероятное зрелище.

Джон стоял на одном колене перед потрясенной Мэгги. Ее ладонь была прижата ко рту.

Ох, чтоб меня.

– …И теперь, когда я это сказал, мне бы больше всего на свете хотелось, чтобы ты стала моей женой. Ты выйдешь за меня, Мэгги Милз?

– Да!

Джон вскочил на ноги, и свежеобручившаяся пара схлестнулась в эмоциональных объятиях. Со стороны любопытных зрителей раздался рев аплодисментов. Я хлопала в ладоши, губы расплылись в улыбке. Я была рада за своих друзей. Они встречались уже год, и любовь у них была такая, какую можно увидеть в слащавом любовном романе или на канале Hallmark. Были и пикники под ивой во время обеденных перерывов, и поцелуи украдкой в коридорах, и свежие цветы, доставлявшиеся в качестве особенного сюрприза по меньшей мере дважды в месяц.

Я была рада за них. Правда.

А еще немного завидовала.

Как может двум людям быть так легко любить друг друга? А где же боль и разбитое сердце? Где драматичные хлопанья дверями и пылкие слова? Как же у них это получается так… просто?

Как-то днем я согласилась на уговоры Джона попить с ним кофе. Это было через несколько недель после того, как я вернулась из Нью-Йорка после поминок по Девону. Он был очень настойчив, но в очаровательном смысле, и я ощутила, что готова попытаться начать новые отношения. По меньшей мере, я была готова открыть свой разум такой возможности.