– Нет, мертвая натура меня не устраивает. Хотя, конечно, она не шевелится и не смеется, когда ее рисуют. Очень удобно. Но мне больше нравятся живые люди.

– Тогда пригласи кого-нибудь другого.

В действительности с этим была проблема. Либо люди отказывались позировать, либо попадались очень бездарные натурщики. Внешние данные у них могли вполне соответствовать образу, но вот с поведением было туговато. Казалось бы, чего проще: сел и сиди себе, и пусть тебя рисуют. Так нет же: начинают хихикать, дергаться, стонать и проситься уйти. Рисовать такие натуры довольно сложно.

Она попробовала пригласить Марту.

– Мне нужна натура со сложным ракурсом. Думаю, ты справишься.

– Что за ракурс, говори без утаек. Сесть на шпагат? Положить ноги за уши? Или, может, зависнуть в воздухе?

– Опять твои шуточки! Мне нужно, чтобы человек поднял голову вверх.

– Это можно.

– Сверху мы установим лампу дневного света. Нужно, чтобы свет падал прямо на лицо.

– Ладно, – вздохнула Марта. – И это можно.

– И еще надо будет счастливо улыбаться.

– Вот это уже сложнее.

– Картина называется «Счастье». В идеале на ней сразу должно быть видно, что человек счастлив. Что энергия у него просто брызжет через край.

– Может, мы переделаем твою картину в другую? Скажем, в «Тошнотворность»? Тогда позировать у меня получится лучше.

– Нет-нет, это должно быть именно «Счастье». Хотела попросить Оуэна позировать мне, но он отказался. И хорошо. Счастье у него изображать не получается.

– Думаешь, у меня получится? Ладно, делаю это только ради дружбы. Нарисуй как-нибудь картину под названием «Дружба». Изобрази там художника-садиста и натурщика, умирающего в муках.

Кристина засмеялась:

– Ты не поверишь. Оуэн мне предложил практически то же самое!

Оуэн действительно забежал на десять минут. Марта обрадовалась ему как лучшему другу.

– Слава богу, ты пришел! Я пока могу размять шею и убрать с лица эту идиотскую улыбку. Хотя, кажется, она не слезет с меня еще долгое время. Я даже спать буду с ней.

– А с кем ты спишь обычно? – спросил Оуэн.

Марта шутливо дала ему подзатыльник. Пока Кристина ходила мыть руки, Оуэн и Марта не на шутку разыгрались. Она вернулась в комнату и с удивлением обнаружила, что они бегают друг за другом, чтобы ущипнуть.

– Твой Оуэн – пошляк! – объявила Марта. – Как ты можешь с ним работать? Он тебя еще не изнасиловал?

– Нет, – ответила Кристина.

Когда она общается с Оуэном, тот не позволяет себе таких вещей. Ему даже в голову не приходит говорить ей что-нибудь пошлое, щипать или бегать за ней по комнате. У них давно уже сложились хорошие дружеские отношения, и среди них не было места развязности. С Мартой он ведет себя по-другому.

– Давай я покажу тебе новую песню, – сказала Кристина. – И перестаньте тут бегать оба! Еще не хватало, чтобы вы что-нибудь сломали.

Оуэн и Марта послушно сели на диван. Оуэн пихнул Марту в бок. Она захихикала и тоже ткнула его чем-то.

Кристина вытащила бумаги и стала просматривать.

– Ты что же: написала не в компьютере? – спросил ее Оуэн. – Так ведь проще.

– Да, но компьютера не было под рукой.

Она села за рояль и стала что-то наигрывать.

– Ты что же: и ноты записала на бумаге? – удивился Оуэн.

– Да, понимаешь, рояля под рукой тоже не было.

– Где же тебя посетила муза?

– В такси. А в машине, представь, не было ни рояля, ни компьютера. Пришлось вытащить из сумочки бумагу и сделать набросок.

– И ты успела?

– Не совсем. Мы приехали на место, а я еще дописывала. Я попросила таксиста немного подождать. Он не отключал счетчик.

– О, так можно спустить целое состояние, – сказала Марта. – По крайней мере, если бы я осталась в машине сочинять песню, я бы не вышла оттуда несколько дней. И в конце концов умерла бы с голоду.