Он никогда не бывал на вечеринках, но сейчас оказался здесь: стоял со стаканом в руке, опираясь рукой на балюстраду, отделявшую террасу от смертельной пропасти, вроде бы спокойный и невозмутимый, но при этом мрачнее тучи, очаровательно безутешный. Рядом с ним Арти казалась совсем крохотной. Я не чувствовала себя третьей лишней рядом с ними, пока он вдруг не спросил:

– Можешь оставить нас на минутку? Нам нужно поговорить.

Он был убийственно вежлив, когда приближался ко мне, словно сжимая в руке невидимый нож. Лицо Арти выглядело обеспокоенным. Я же вся буквально заледенела.

– Вообще-то я пришла с Джуд и… – неловко произнесла Арти.

– Я должен тебе кое-что сказать, только наедине, – заявил Адрик, глядя на меня в упор.

Его молчание ясно говорило о том, что он выжидает, как я себя поведу, а я не знала, что хуже: казаться спокойной и безразличной или изобразить беспокойство, как Арти, будто не знаю, что делать. Целую секунду я честно раздумывала, после чего решила отреагировать.

– Конечно, – выдавила улыбку я.

Я повернулась и отошла, как будто хотела оставить их наедине, и остановилась в одиночестве возле барной стойки. Я видела, как Адрик говорит с Арти. Он улыбался.

Улыбался!

Когда, черт побери, он в последний раз улыбался? Или это она его так развеселила?

Внутри разгорался огонек ярости. Ведь он знает, что Арти – моя подруга и что меня это разозлит больше, чем общение с любой другой девушкой. Но зачем ему эта ложь? Меня действительно разозлило его поведение, и мы оба знали, что я могу причинить ему куда большую боль, особенно если в организме бурлит спиртное.

Не помогли даже воспоминания о моей ярости, о поцелуях и о том, как Адрик попросил тогда у меня ключи от квартиры. Потом я вспомнила, как он поинтересовался, что я чувствую к своему бойфренду и можно ли сравнить эти чувства с тем, что испытываю к нему; вспомнила, как он пытался соблазнить меня, втягивая в свою игру. Чем объяснить столь противоречивое поведение?

Но и я тоже могла быть весьма противоречивой. И довольно жестокой.

Затем я вновь посмотрела туда, где сидел Эган. Он по-прежнему глупо ржал, рассказывая очередной пошлый анекдот, но теперь его рука лежала на обнаженном бедре той же девицы. Она смотрела на него, улыбаясь до ушей, довольная собой. Я мысленно пожалела ее, потому что она наверняка долго ждала и боролась, чтобы побыть рядом с ним эти несколько минут, но я должна была двигаться дальше.

И тут меня озарило внезапное решение. Я залпом допила остатки из стакана, как никогда преисполнившись решимости отомстить, ранить как можно больнее. Во мне проснулась Джуд, в существование которой я никогда всерьез не верила, и начала действовать. Пока приближалась к Эгану, я ступала как по раскаленным углям. Чем ближе подходила, тем с большим удивлением смотрели на меня окружающие. Эган увидел меня, лишь когда я подошла вплотную, но не успел отреагировать, потому что я, не обращая внимания на остальных и особенно на девицу, сидевшую рядом с ним, уселась к нему на колени, решительно обхватила ладонями его лицо и поцеловала прямо в губы.

Это был не просто поцелуй. Это был единственный на свете поцелуй. Поцелуй, в котором мои губы слились с его губами в требовательном и чувственном порыве.

«Ты принадлежишь мне, – говорил этот поцелуй. – Мне нужен только ты». Он был настолько страстным, что в первые секунды Эган не знал, как реагировать, и я взяла инициативу на себя. В следующий миг он схватил меня за подбородок, чтобы остановить. Но никаких «чтобы» не случилось. Он не отпрянул, не отодвинул мою голову, а застыл, глядя на меня широко открытыми растерянными глазами.