Застонав, я закрыл глаза и обхватил член ладонью. Первым делом я подумал, как в самолете Мэйвен прижалась ко мне попкой в этих чертовски узких джинсах. Я скинул простынь и без тени стыда начал водить рукой по пенису. Я видел ее в том желтом платье со званого вечера, представлял ее дерзкий взгляд и сладкий рот, который любил огрызаться в ответ, если я бросал ей вызов.

Вспомнив, как Мэйвен округлила медовые глаза, когда я схватил ее за подбородок, когда заставил посмотреть на меня, пока сам пялился на ее рот, я кончил.

Я навсегда запомню, как держал ее за тонкую шею, помню, как пульсировала венка под кожей, умоляя, чтобы ее поцеловали, облизали, укусили. Я на долгие годы увековечу в памяти, как расширились ее зрачки, как исчезло золото радужки, как часто дышала Мэйвен, смотря на меня и ожидая приказа.

Ей нравилось, когда я вот так брал ее под контроль, когда заставлял ее замолчать.

Признает она это или нет – уже совсем другая история.

Я вытерся и принял горячий душ, и в моих мыслях о Мэйвен стало меньше похоти и больше вины. Нет, я не чувствовал себя виноватым за то, что дрочил, думая о ней. Скорее, мне стало стыдно за то, как сорвался на ней перед игрой, за то, что вел себя как ублюдок, коим она меня и считала.

Мне нужно все исправить, если нам предстоит целый месяц совместной работы.

Повязав на поясе полотенце, я прошлепал в спальню и, взяв с тумбочки телефон, набрал ей сообщение.

Ровно через двадцать минут Мэйвен постучала в дверь. Я как раз закончил смешивать знаменитую мамину смесь для вафель. У меня перехватило дыхание от Мэйвен, одетой в струящееся платье в стиле бохо, которое облегало ее талию и обрамляло небольшую грудь двумя треугольными полосками ткани. Юбка ниспадала до щиколоток, но в двух разрезах по бокам были видны ее стройные ноги. Когда я открыл дверь, Мэйвен робко, почти боязливо улыбнулась. Она не накрасилась, а из украшений на ней была только пара простых сережек. Черные волосы она собрала в пучок на макушке, а на лбу и на висках уложила их замысловатыми узорами.

– Черт, – подумал я, однако, когда Мэйвен улыбнулась, понял, что произнес это вслух. Потому не стал отрицать. – Доброе мне утро.

– Замолкни, – сказала она, легонько прижала руку к моей груди и протиснулась мимо меня в квартиру. Я закрыл дверь и направился вслед за ней на кухню, а Мэйвен села на барный стул так, словно бывала тут сотни раз, и положила сумочку на столешницу.

– Надеюсь, ты голодная.

– А я надеюсь, что ты не попытаешься меня отравить, – сказала Мэйвен, глядя на вязкую массу, которую я смешивал. Я опрыскал вафельницу, выложил смесь и закрыл крышку.

– И что мне с того? Ты теперь творишь чудеса для моей репутации.

– Хм, а вчера вечером показалось, что еще чуть-чуть – и ты меня прихлопнешь.

От ее слов стало трудно дышать, потому, проверив вафли, я повернулся лицом к Мэйвен и прислонился к стойке, скрестив на груди руки.

– Извини меня, Мэйвен.

Казалось, она удивилась моей искренней просьбе о прощении.

– Да брось, – отмахнулась она от меня. – Я…

– Ничего не брось. Я вел себя как урод, и ты этого не заслужила. Извини.

Мэйвен сглотнула.

– О. Ну, спасибо.

– Просто я заложник привычек и распорядка, особенно в день игр. Наверное, могу немного сходить с ума.

– Ты тоже меня извини, – сказала она. – За то, что ерничала. Сначала мне было любопытно, но, признаюсь, решила, что это немного странно. – Мэйвен хихикнула. – А потом увидела, как ты завелся, и я…