«Вот ведьма дает!» – восхищенно подумал я.

– Да ты на свою рожу глянь! Ведьма… – сразу обиделась бабуля. – Орк с харей как у вепря говорит мне, бабульке-хорошульке, что я ведьма!

«Это же феномен! Ее надо в лабораторию для изучения!» – не смог я вовремя остановиться.

– Какой-такой хфенoмин? Я те ща устрою лаблаблаторию! – еще больше завелась бабулька-хорошулька и, не вставая со скамьи, пригрозила мне клюкой.

– Извини, мамаша. Устал просто – лезет в голову всякая чушь, – быстренько извинился я.

– Будь ты сынок мой – тьфу-тьфу-тьфу, не приведи небо! – я бы тя сначала выпорола, а потом утопила бы, как котенка увечного, чтоб мамашу-то не позорил прилюдно! – не унималась вредная старушенция.

Я, впрочем, уже сориентировался и прекратил отчетливо думать (опыт общения с котами здорово помог). Бабулька-хорошулька сразу перестала улавливать мои мысли и понемногу успокоилась.

– Погоди, бабулька-хорошулька, дай отдышаться. Уж больно ты высоко забралась, – взмолился я.

– А кто ж те виноват, что ты дурнем уродилси, – не унималась вредная бабка. – Это ж надо такое удумать – с наветра на гору к мине карабкаться. Битый час на тя, лаптя, гляжу – потешаюся.

Старушка сказала, конечно, не слово «лапоть». Если перевести дословно, то звучало бы как «погнутый медный шлем без подкладки, который на незащищенную голову может надеть только неопытный воин», но смысл был – именно «лапоть». Остальной разговор – тоже не дословный перевод, но деревенский говор и интонации мира Ворк при нашем общении присутствовали.

– Туды вона глянь! – Старушка махнула клюкой в направлении, противоположном моему трудному и опасному подъему.

Я встал с камня и посмотрел. Лучше бы я этого не делал – мне стало очень неловко. От подножия к вершине с другой стороны каменистого холма вела даже не тропа, а довольно широкая и ровная дорога, выложенная большими плоскими камнями. По этой, я бы даже сказал, улице без особого труда смог бы подняться отряд конников сразу в две шеренги.

«Умный в гору не пойдет – умный гору обойдет. Это не про меня», – грустно подумал я, глядя на дорогу из камня.

– Глянь-ка, дурень дурнем – а эдакое выдал! – восхитилась бабулька-хорошулька пословице, и мне снова стало немного неловко. Я решительно взглянул на старушку и стал плавно уводить разговор в сторону от обсуждения моих умственных способностей.

– Звать-то тебя как, бабулька-хорошулька? Я – Тим.

– Торькой родители нарекли. Ты бабой Торей зови.

– Баба Торя, а что ж вы не испугались орка зубастого?

– Это тебя, что ль? – удивленно спросила бабуля-хорошуля и вдруг зашлась в приступе смеха. Смеялась бабка долго, достала откуда-то грязноватый носовой платок и вытирала им хлынувшие от смеха слезы. – Вот насмешил-порадовал. Вот удружил, дурень ты, дурень, – приговаривала бабка, когда наступала небольшая пауза, но после взгляда на меня приступы смеха возобновлялись.

– Ну так все-таки почему? – повторил я вопрос, когда баба Торя отсмеялась.

– Да я ж ведунья. Я злыдня за пару верст чую, мысли его поганые, – получил я ответ. – А ты как дурачок деревенский – безобидный.

– А что ты делаешь, когда злыдень повстречается?

– Глаза ему отведу, он мимо в шаге пройдет – не углядит ничаво.

– А мне сможешь сейчас глаза отвести?

– Не, тебе не смогу ужо, – протянула баба Торя. – Я тебе ужо казалась, поздно терперича. Токма коты лесны такое можуть.

После этих слов мне стали ясны причины чудес маскировки котов мира Ворк. Мы с бабулей-хорошулей еще немного поболтали, и я выяснил массу интересных вещей.

Мои способности телепатического контакта, благодаря которым я могу общаться с котами мира Ворк, чрезвычайно редки, но не уникальны. Мало того – их можно развивать, если этим вовремя заняться и иметь хороших учителей. Я упустил свой шанс примерно в возрасте пяти лет. То, что я умею говорить с котами, – вовсе не моя заслуга. Коты мира Ворк – сильнейшие телепаты (как я уже говорил), и самый сильный ведун никогда не сможет достичь уровня даже котенка Сусанина, а уж то, что умеют Старшие коты, не может больше никто из живых существ.