Сажусь так, чтобы тоже укрыться пледом. Снаружи это как бы одна жизнь. Наши страхи, воспоминания, обиды, которые не дают сделать то, что хочется. А под одеялом или пледом. Совсем другая жизнь. Где есть только ощущения. 

Я вытягиваю ногу под одеялом и касаюсь большим пальцем ноги лодыжки Юджи. Она вздрагивает и, шумно сглотнув, отодвигает ногу.

Я снова придвигаю ногу ж и наблюдаю за ней. Как замирает, а потом чаще дышит. Облизывает губы. Медленно поворачивается ко мне и смотрит недовольно. 

- Ты чего добиваешь, ласты свои тут разбрасывая? Я своего решения менять не собираюсь. И все эти твои посиделки, и ужины ни к чему не приведут. Ты предатель. 

Я лишь усмехаюсь в ответ и возвращаюсь к просмотру телевизора. Потому что ушки покраснели.  Я хоть и предатель, но решение она уже поменяла. Иначе бы не разрешила остаться. Она могла устроить истерику. Кричать. Звонить в полицию. 

Но она согласилась... 

Я понимаю, что фильм закончится минут  через двадцать. И мне надо будет уйти. Я же обещал. Поэтому план. Б с Лорен превращается в план В. Остаться в доме  на ночь.  И проще всего притвориться спящим. А в итоге я засыпаю на самом деле, потому что просыпаюсь уже, когда в комнате темно. На часах два ночи. И я заботливо накрыт пледом. Надеюсь, это была Ракушка, а не Лорен. 

Сбрасываю ткань и поднимаюсь. Было бы глупо не воспользоваться поводом и не прийти к ней. Если конечно дверь будет открыта. Я бы на своем месте оставил открытой, на ее - закрытой. 

Тихо ступаю по ламинату, выставляя руки вперед, чтобы никуда не врезаться и не поднять шум. Надавливаю еле слышно на ручку и молюсь, чтобы она поддалась и дверь открылась. 

И довольно улыбаюсь, когда ручка поддается, впуская меня в ракушкину пещеру.

Я не знаю, почему она не закрыла дверь, но я доволен, как калифорнийская кукушка тому, что она живет в Калифорнии.

Ложусь рядом и просто прижимаюсь к ней. С лёгкостью мог бы перевернуть ее на спину и поцеловать. И не уверен, что она бы не ответила. Ночь всегда было временем, когда Юджи вела себя не так, как обычно днем. Была более раскрепощенная и смелая. Но мне хотелось другого. Хотя этого тоже. 

Стягиваю толстовку и ложусь рядом на одеяло. 

Хотелось просто прижать к себе. Спокойно, чтобы не убежала. Чтобы запах ее вдохнуть. Но изменился. Многое в ней изменилось. Но ощущения рядом с ней все те же. Та же забота и уют, даже когда она ничего не делает. Даже, когда отталкивает. Та же нежность и мягкость волос. Такая же мелкая и хрупкая. 

И сейчас как будто правильно все. Вот так быть с ней. Только я должен быть с ней. Целовать. Касаться. Массаж делать. Раздевать и быть  снуй. 

Кладу аккуратно руку ей на живот и прижимаюсь. Юджи что-то бубнит во сне, а потом прижимается ко мне спиной и попкой. И снова размеренное дышит. 

Охрененное чувство, когда она рядом. Одна мысль о том, что я сейчас с ней уже возбуждает, но я торможу. Если между нами что-то будет, то Юджи сама будет этого хотеть. И мне придется довести ее до этого состояния. Как-то.

Кажется, я только закрываю глаза, как часы на руке тихо вибрируют. Пять утра. Протираю глаза и касаюсь губами волос, чтобы не разбудить. Я не хочу, чтобы она проснулась и увидела меня. Но я хочу, чтобы она знала, что я был тут. Поэтому вытягиваю из рук медведя от пангасиуса, бросаю его в ноги, а сам стягиваю с себя футляру и кладу ей в руки. Ух, я завтра услышу от нее. Даже, если не позвонит, то точно будет думать обо мне, а не о нем. 

Натягиваю толстовку и тихо выхожу из комнаты. 

Я прям целомудренный Ромео. Даже горжусь собой, что не поддался и не соблазнил ее сегодня же ночью.