Дважды Кораблёв получал ангажемент ехать на повышение в сельские райончики. Один был депрессивным и внимания не заслуживал, а вот Клеверовский район, граничащий с Нижегородской областью, выглядел вполне пристойно. Заповедная природа, самобытная культура, промышленность на подъёме благодаря совместным предприятиям.

Тормозили бытовые аспекты. В Остроге – трёхкомнатная квартира из тех, что именуются «улучшенной планировки». Рядом с домом – отапливаемый гараж. Родители – пенсионеры, у них дача с двадцатью сотками земли, надо помогать.

Барьеры, однако, не носили фатального характера. Отец с матушкой – люди пожилые, но, слава Богу, не беспомощные. Переезд предстоял не за тридевять земель, подскочить на машине в случае необходимости – вопрос пары часов. И жильё, находящееся в собственности, никто не отнимет. Квартира, гараж, земля под ним – это всё активы.

Главная препона заключалась в Оле. Переезжать в областной центр супруга была согласна, в столицу – тем более, а вот в «дыру» забираться отказывалась наотрез.

«Кем я буду работать в деревне? Ты подумал? Приличная школа там имеется? Ты не забыл – ребёнку скоро в первый класс. В церковно-приходскую я его не отдам!»

С тяжёлым сердцем отклоняя оферты, Кораблёв не забывал поблагодарить руководство за оказанное доверие. Во второй раз кадровичка Алла Тарасовна процедила ядовито: «Больше предложений не жди! Кукуй в замах до пенсии».

Строптивец промолчал, понимая эфемерность прозвучавшей угрозы. Скамейка запасных у отдела кадров коротка. Из резерва его не исключили.

В СК он шёл на должность, равнозначную межрайпрокурору. «Полковничью», как принято говорить во всех организациях, где носят погоны. То есть «старший советник» не за горами. А оклад за счёт того, что отдел будет иметь статус городского, должен получиться даже повыше, чем у Аркадьича.

В здании темно и аномально тихо. Шаги по пустынному коридору рождали эхо.

Прогулявшись из кабинета до мест общего пользования и обратно, Кораблёв раскрыл на закладке ежедневник и дополнил план неотложных мероприятий записью под номером «17».

«Найти и оформить уборщицу».

Вопрос относился к категории суперпроблемных. У госструктур в провинции с санитарией беда. При посещении туалета впору респиратор надевать. Всё упирается в деньги, их у бухгалтерии или очень мало, или нет совсем. Или жаба душит.

От неизбежности скорого отъезда Кораблёва охватила грусть. Без малого четырнадцать лет отпахал он в казённом доме на улице Советской. Масса воспоминаний с этими обшарпанными стенами связана.

Но волшебный пинок судьбы пойдёт на пользу прогрессу. Условия труда в межрайпрокуратуре давно несносные. Теснотища, яблоку упасть негде.

Стало традицией, что молодёжь начинает карьеру с каморки без окон, прямое назначение которой – архив. Один помощник прокурора подселён к машинистке в проходную комнатку. Улучшения «жилищных» условий не предвидится.

Следователей в строю сейчас – восемь штыков. Расширение штата случилось, как полагается, с большущим опозданием. После вступления в силу нового УПК[3], удвоившего прокурорскую подследственность, год надрывались впятером.

Когда, наконец, пополнились, всем на Советской места не хватило. Трое следопытов обитают в бывшем «красном уголке» общежития УТТ[4]. Респект мэру, вошёл в положение: на безвозмездных условиях выделил пустующий флигель. Но расположен он на другом конце города, на Машинке. Много времени съедают разъезды. И контроль за «хуторянами» условный. Не так часто, как хотелось бы, удаётся вырваться, чтобы подтянуть дисциплину в филиале.

Не по нраву Кораблёву соседство его ребят с помощником тюремного прокурора Сверчковым, чемпионом мира по решению шкурных дел. Ветеран не коррумпант и не выпивоха, но он разлагает мальчишек циничными речами о прогнившей системе, из которой надо срочно делать ноги. Притом, что сам демагог, имея максимальную выслугу, сваливать на пенсион не торопится.