– Покажи направление.

– В материале.

Среди бумаг Кораблёв отыскал бланк, им же в связи с не вчера возникшими проблемами разработанный. Со ссылками на УПК и предупреждением об ответственности за игнорирование законных требований следователя. Бланк был заполнен от руки.

– Ты вручил Зудиной документ?

– Дык, она отказалась брать. Чего мне за лифчик ей пихать?!

– Кто-то присутствовал при вашем разговоре?

– А как же?! Потерпевшая и Клон… ну, этот, как его… Сердюк с уголовного розыска. Они всё слышали.

– У обоих отбери объяснения. Хватит расшаркиваться. Будем привлекать Зудину по семнадцать-семь[31], – Кораблёв старался не заводиться, день длинный, нервы пригодятся. – Протокол осмотра места происшествия где?

– Осмотр Сердюк написал, у себя оставил. Да, там ради галочки. Я нормальный проведу с потерпевшей, с фотографированием. Шмотки вот только изыму и поеду.

Листок из школьной тетради оказался актом о применении розыскной собаки.

– Темрюкова работала?

– Янка. Стара-алась! Бард сначала след взял и шагов десять тащил уверенно, потом, бац, всё оборвалось. Крутится на месте, скулит. Янка и так его уговаривала, и сяк. Ноль по фазе!

Тот редкий случай, когда сомнения в добросовестности исполнителя будут излишними. Кинолог Яна Темрюкова – фанат своего дела. В её активе не один десяток реально раскрытых преступлений. Два факта Кораблёв мог подтвердить, как очевидец, на их примере он внушал молодёжи целесообразность применения служебной собаки.

– Постановление о возбуждении дела напечатал?

– Так точно. По новому образцу, без прокурора![32]

– Дай гляну. А сто шестьдесят первую[33] где потерял?

– Я думал, изнасилования хватит. Чуть чего – потом возбудим, соединим…

– Нет. Грабёж налицо, возбуждаем сразу по двум статьям. У милиции будет больше стимула раскрывать. За глухие грабежи с насилием с них спрашивают. Хватит в поддавки играть. И ещё. В объяснении дату поставь и распишись.

– Сде-елаю!

– Прямо сейчас, – Кораблёв двинул листок по столу.

Гена нуждался в постоянном контроле. Любитель нарушать обещания, путаник, выпивоха и бабник, непревзойдённый собиратель и распространитель слухов, из достоинств он имел лёгкий нрав и завидную коммуникабельность. Не комплексовал от того, что застрял в следаках. Не подличал и подставить мог исключительно по дурости. Периодически ему потворствовала удача.

В июле на пару с убойщиком Сутуловым они раскрыли зависшую уличную «мокруху». Раскрыли в порядке импровизации, отдыхая семьями на турбазе. Этот случай разрешил сомнения, стоит ли тащить Каблукова в СК. В других районах от аналогичного балласта, пользуясь реорганизацией, избавлялись.

Кораблёв, прежде максималист, в последние годы стал руководствоваться принципом, что работать надо с теми людьми, которые есть. Клок шерсти можно состричь и с Генки, при правильной эксплуатации балбеса.

Их давнишняя распря поросла быльём. А по молодости казалось – прощать публичное унижение нельзя.

На новогоднем корпоративе (уходил в историю 1998 год), когда все уже были тёпленькие, лучший следователь области Кораблёв А.М. стал учить аутсайдера Каблукова Г.В. уму-разуму. В ответ Гена заехал самозваному наставнику в нос. При всей честной компании, на треть состоявшей из представительниц прекрасного пола! На рубашку чемпиона хлынула кровь, алое обильно замарало снежно белое. Кораблёв ринулся в контратаку, схлопотал хук в ухо и, возможно, получил бы ещё, не вмешайся Александр Николаич Веткин, выученик школы Киокусинкай[34].

Протрезвев, Гендос каялся, виноватил палёный коньяк. В качестве моральной компенсации выставил литр «Абсолюта» и закусь. Кораблёв, скрепя сердце, выпил мировую. Сакраментальную фразу «Ладно, проехали» сопроводил мысленным обещанием поквитаться. Но время лечит любые раны. Зарубцевалась и эта.