Представления не имею, зачем он мне его оставил, но, говорят, законники, даже боевики, обладают повышенной интуицией. И привыкли ей доверять.  Камера мне хорошо знакома, в прошлый раз изучила ее наизусть – тут нет ничего интересного. Узкая койка,  в которой я уверена,  водится что-то  этакое, хорошо, если просто клопы. Смердящая дырка в полу, куда надлежит гадить (не хочу даже представлять, как это осуществить технически), мне даже смотреть в ту сторону противно, и  бетонный пол. Я чувствую, какой он холодный сквозь тонкую подошву модельных туфель. От каблуков ноги устали. Не бывает удобных колодок после нескольких часов на ногах.

В прошлый раз, очутившись тут, я даже села только спустя пять часов, так и стояла истуканом, сейчас же испытываю мрачное удовлетворение от того, что укладываю задницу в дизайнерском, подаренном Алексисом платье на узкую тюремную кровать. Есть в этом нечто доставляющее странное удовольствие. Мне хочется испачкать эту, символизирующую невинность вещь.

Я снова делаю то, что хочу. Пусть и таким странным способом. Теперь главное – придумать план дальнейших действий, но пока в голове пустота.

Сижу неподвижно, уставившись в одну точку несколько часов. Меня учили держаться на людях, и это не доставляет неудобства. Скучные благотворительные вечера, когда тебе десять, воспринимаются, как камера, а вести себя надо прилично. На тебя смотрят сотни глаз. Вот и приходится тренировать выдержку. Пока взрослые решают свои важные проблемы и развлекаются, можно с головой уйти в свой мир. Вот и сейчас я ушла, только в детстве внутренний мир был гораздо интереснее, чем сейчас. Сейчас в нем пустота. Я даже ничего приличного придумать не могу, и это раздражает. Если бы рядом была Айрис, она давно бы нашла выход из этой дерьмовой ситуации, а я чувствую себя беспомощным слепым котенком. Я неспособна распланировать даже на шаг вперед, а значит, я окажусь или за решеткой или замужем!

Когда перед камерой сверкает вспышка, я отшатываюсь и с ужасом вижу возникшую из воздуха фигуру. Не ору только потому, что узнаю визитера, прежде чем успеваю набрать в легкие воздуха.

– Какого демона ты тут забыл, Маррис! Напугал до истерики! – шиплю я, переживая, что в любой момент в коридоре могут показаться законники, и тогда у нас будут проблемы. Вечером мне не приносили ужин. Впрочем, кажется, его время уже прошло. Хочется верить, про меня просто забыли. Но вдруг?

Полтора года назад,  Маррису угрожала серьёзная опасность и его отец, у которого всегда были связи в самых  высоких кругах, добыл для любимого отпрыска вот такие секретные телепорты,  внешне напоминающие обычную бусину, поэтому способ появления рыжего меня удивил не сильно. Тайная военная разработка, но Маррис всегда был неблагодарным засранцем. Один он потратил, чтобы попасть на вечеринку из лечебницы полтора года назад, а другой, видимо, приберег на черный день. Он мог бы продать  телепорт на черном рынке и купить маленькое государство, но предпочел использовать, чтобы навестить меня в камере. Вряд ли просто так. Видимо, случилось что-то серьезное.

– У меня есть для тебя срочная информация! – признается парень и подходит к решетке, правда потом морщится брезгливо и отступает. – Впрочем, может быть, она тебе и не нужна… я бы не хотел провести ночь тут… – заканчивает он туманной фразой.

– Нет уж, давай, валяй, рассказывай! – требую я и сама подхожу ближе  к решетке, чтобы лучше видеть наглую рыжую морду.

– Вечером твой отец и твой жених приезжали к моему.

– Зачем? – Я напрягаюсь. Маррис тянет. То ли издевается, то ли собирается с мыслями,  и мне хочется огреть его чем-нибудь тяжелым, но я знаю, что достать мелкого засранца через прутья решетки не получится.