Разразился душераздирающий рёв. Охотник упустил свою добычу и гневался. Ему пришлось отступить.

Ветер упал навзничь, приняв весь удар от падения на себя. Он продолжал хранить Свет твёрдой хваткой. Ей потребовалось приложить усилия, чтобы высвободиться из объятия. Ветер одеревенел. Начался приступ лихорадки.

Юную деву охватило замешательство. Оглядевшись, она увидела лачугу, упомянутую Ветром. Она вцепилась в своего спасителя и с необыкновенным упорством потянула сражённого к дому.

Разыгралась страшная буря. Вьюга раскачивала вековые деревья. Поднебесье озарялось сверкающими молниями и содрогалось от раскатов грома. Наступила ночь.

Окончательно выбившись из сил, Свет достигла охотничьего стана. Взгромоздив Ветер на кровать, она в изнеможении повалилась рядом. Но, понимая, что нельзя останавливаться и надо помочь роковому незнакомцу, заставила себя подняться и стала действовать торопливо и продуманно, как велел логос.

Первым делом Свет разожгла очаг и, подхватив котелок, вышла на улицу. Шквальный ветер, поджидающий у порога, чуть не сбил с ног хрупкое тельце. Укоризненное завихрение снежных хлопьев обжигающе обдало не привыкшую к морозам кожу. Схватившись за дверь, измученная девушка зачерпнула снег из ближайшего сугроба и вернулась в дом.

Предстояло снять верхнюю одежду Ветра, промыть рану. Стянув головной убор, Свет отчётливо разглядела лицо мужчины не старше тридцати лет. Засим она обнажила изувеченный торс.

Ветер учащённо дышал. Крупные капли пота скатывались по лбу. На плече зияла бескровная рваная рана, источавшая миазмы. Вены до локтя, по всей правой груди и шее были надуты и черны. Прямо на глазах сгусток хаоса подбирался к сердцу. Неумолимый предвестник небытия торжествовал.

Сняв закипевшую воду с огня, Свет своим коротким мечом надрезала рукав платья. Смочив ткань в воде, принялась тщательно протирать рану. Но такие жалкие действия не приносили никакого результата. В беспомощном отчаянии она обливалась слезами, считая, что придётся лишиться заступника, давшего эфемерную надежду, которая таила ежесекундно. Ветер перестал дышать. Свет зарыдала от горя и собственного тщедушия. В этот момент время остановилось. По комнате разлился яркий, белый, тёплый свет. Юная дева упала без чувств на грудь Ветра.

В костре догорали последние угольки. Мир погружался в потьму. Два сознания сплелись воедино, перед ними предстала картина.

Я помню всё, как наяву.

Венценосная высокогорная равнина, окаймлённая скальными выступами, образующими естественную стену. Справный бревенчатый дом. Седовласый старец переступает порог, притворяя за собой дверь. Он облачён в длинную белую мантию. В руке – посох, служащий опорой при неспешной ходьбе. Пожилой мужчина проходит по деревянному мосту, перекинутому через ручей, следуя к цветущему лугу перед срубом. Посреди раздолья растёт исполинское дерево. Под сенью стоит романский заваленный фолиантами стол. За ним сидит ребёнок, читающий рукопись и что-то пишущий.

Старец вплотную подходит к чаду и кладёт руку на худенькое плечо.

– Дитя моё, – произносит аскет. –

Стоят столпы в твоём сознанье,

От них идёт всё естество.

Пойдём,

Тебе пора в дорогу:

Мир ждёт тебя,