Их отношения были такими же молчаливыми. Нелюбовь господина Гё к досужим разговорам с возрастом лишь возрастала, и порой они месяцами не говорили друг другу ни слова.

Но кое-что все-таки изменилось в тот день, когда несколько недель назад господин Гё вдруг заехал в приют к мадам Дюваль и увидел среди склонившихся над тетрадями учеников Эльзу.

Мадам Дюваль он ничего на это не сказал, но вечером устроил Эльзе настоящий разнос.

— Так-так, мелкая мошенница, — проскрипел господи Гё. — Так-то ты обо мне заботишься?

Эльза мышкой замерла перед ним, думая о том, что она не переживет, если ее вышвырнут вон. Жизнь в скрюченном домишке была спокойной и мирной. Здесь никто не обижал ее, не угрожал и не делал каверз.

Она засыпала совершенно спокойно и даже перестала прятать под подушку ножницы для шитья. Не боялась, что в столовой кто-то из старших отнимет ее ужин. А кроме того — кошелечек с деньгами неуклонно становился тяжелее. Эльза не тратила свое жалованье ни на ленты, ни на конфеты, чужды ей были и развлечения на ярмарках. Господин Гё оставлял достаточно на ведение дома, чтобы изредка она могла позволить себе купить ткани на новый фартук или карандаши.

И вот теперь все ее благополучие повисло на тоненькой ниточке.

— Но ведь, — пролепетала Эльза, подавленная язвительностью господина Гё, — чем я умнее, тем полезнее для вас.

— Что мне проку от твоей образованности? — фыркнул он.

— Одну минутку, господин Гё, — воскликнула Эльза и побежала к себе в комнатку, откуда вернулась с толстой тетрадкой расходов и доходов. Она положила ее на стол и принялась разъяснять, стараясь говорить как можно спокойнее и не частить:

— Вы даете мне пять гульденов в неделю на ведение хозяйства. Из них я трачу на продукты не более трех, потому что умею находить лавки, где дешевле и свежее. Раз в два месяца я отправляюсь на товарную биржу на площади Трех портов, где покупаю векселя молодых предприятий. Спустя уже несколько месяцев они обычно растут в цене, и их можно продать, получив с каждого потраченного гульдена от тридцати пфеннигов до трех гульденов. На эти деньги я покупаю вам новые рубашки и галстуки, на которые вы не обращаете, правда, ни малейшего внимания. Вот здесь все записано, — и Эльза подвинула господину Гё тетрадки.

— Торговые биржи — пристанище спекулянтов! — гневно возразил он. — Сборище проходимцев...

— Да, — кивнула Эльза, — но туда часто приходят те, кому не хватает капиталов для открытия своего дела. Понятно, что очередная рыболовная компания быстро прогорит, потому что в этой отрасли высокая конкуренция и новичков там топят всем скопом, но вот поставки мрамора в этом году пользуются высоким спросом, после того как госпожа Саттон воздвигла себе дворец прямо в центре города. Однако долго держать при себе такие векселя чревато — мода слишком быстротечна.

— Откуда ты все это знаешь, девочка? — спросил господин Гё, быстро листая тетрадь.

— Я читаю ваши газеты и много времени провожу на рынке и в порту, — ответила Эльза, решив, что ей больше нечего терять.

— Значит, — заключил господин Гё, — за последние два года ты получила девять выплат на общую сумму в пятьдесят восемь с половиной гульденов.

— Именно так, господин Гё.

Он задумчиво пожевал губы.

— Как ты смотришь на то, если я буду выдавать тебе на этакое баловство пятьдесят гульденов в месяцев?

— Тогда мы сможем лучше понять принцип работы торговой биржи, — ответила Эльза робко, ожидая, что над ней всего лишь посмеются. Насколько она успела понять, коммерсанты старой закалки вроде господина Гё не больно-то жаловали все эти акции и векселя. Они привыкли к настоящим деньгам, а не бумажкам.