– Может, вы почитаете пока? – не выдержал Игорь. – У меня от бабушки литературные журналы остались.

– Я не люблю читать.

– А вы попробуйте. – Игорь выключил огонь под сковородой и принес из спальни журнал. – Стихи там классные.

Кирилл для вида полистал и захлопнул.

– У меня на сериалы-то времени не хватает.

– Что ж, у вас уважительная причина не интересоваться искусством, – сказал Игорь. – Вы стране служите.

Кирилл не повелся и не возразил.

За обедом он поинтересовался:

– Фашизм – это понятно. А почему вы, анархисты, против любых правых выступаете? Против умеренных националистов? Против тех, кто за здоровье русской нации, за традиционные ценности?

Игорь отложил ложку.

– Традиционные ценности – это как?

– Классическая семья, верность своему супругу, трезвый образ жизни – это не пустой звук. Почтение к старшим опять же. Преданность родине.

– Сильная держава с царем-батюшкой во главе, крестик на шее, щепотка Гитлера, – перебил Игорь федерала. – Между прочим, анархисты долбежку в очко тоже за доблесть не считают. И в большинстве своем не курят и не пьют. Так что пусть правые на нас не гонят.

– И все же почему вас корежит умеренная правая идея?

– Начнем с того, что правые, умеренные ли, нет, поголовно тупые, садисты и лжецы. Но это не главное. Важнее, что правые не только другим лгут, но и себе. Они верят в идеальное прошлое, когда все русские жили в мире и согласии. Когда царь заботился о народе, а народ чтил царя. Когда муж оберегал жену, а жена была крепким тылом для мужа. Дети вырастали похожими на родителей и передавали своим детям мудрость веков и поколений. Повсюду царило добро и благочестие, и каждый занимался своим делом. Правые верят в это прошлое и мечтают его вернуть. А такого прошлого никогда не существовало.

Игорь вновь принялся за суп. Тот безнадежно остыл.

– Почему вы против государства? – Кирилл не унимался.

– А вы разве за?

– То есть?

– Я-то думал, что раз вы так дискредитируете государство своими зверствами, то уж точно его ненавидите.

Остроумно получилось. У федерала аж челюсть отвисла. На миг, не более, но как же классно это выглядело.

– И все-таки почему? Против государства, против власти?

Игорь снова отложил ложку. Все равно кусок в горло не лез.

– Я, безусловно, ценю и уважаю власть во всех ее проявлениях, – торжественно произнес Игорь. – Только вообразите, что бы мы делали без развитого института чиновничества. Без справедливой правовой системы, что единственная держит нас в рамках дисциплины. Без полиции, которая нас бережет. Для настоящего гражданина нет и не может быть иного пути, кроме как уважение власти и безграничное ей доверие и подчинение.

Закончив монолог, Игорь взял обе тарелки и выплеснул остатки супа за порог.

А в шесть заявился Макс. В красных кедах, со спальником и пенкой за спиной.

Завидев друга из окна, Игорь решил, будто ему померещилось. Они ведь собирались на даче лишь при условии полной договоренности. В субботу утром, перед поездкой, созванивались в чате, удостоверялись, что все в порядке. Ради хохмы такие сборы на даче называли саммитом. Если кто-то не выходил на связь, саммит отменялся. Легко запомнить, не?

Игорь выскочил навстречу Максу и зашипел на него:

– Вали отсюда, вали!

– Ты чего?

– Вали, говорю! – Игорь выталкивал друга с участка.

– Куда валить? Из России, что ли? – растерянно пошутил айтишник.

– Уезжай, потом объясню!

Макс на секунду застыл.

– Догнал! Это у вас розыгрыш такой.

Айтишник увернулся от толчков Игоря и проскользнул в дом.

Игорь вошел следом.

Медленно, почти обреченно.

– …так что не советую, – извещал новоприбывшего Кирилл. – У нас целый отряд в укрытии, тебя схватят. Даже до остановки не добежишь.