– Я сам всё приготовлю, – теплым голосом произнес он. – Тем более у Мелани на сегодня планы…

Бритни возмущенно уставилась на меня.

– Какие это? Мы с тобой и так почти не видимся!

– Уильям…

– Уильям! – закатила она глаза. – Ну конечно Уильям!

– Если хочешь, я останусь…

– Да ладно? Думаешь, я хочу видеть кислую мину подростка, которого не отпустили гулять с парнем? Нет уж, спасибо! Первая любовь… – вздохнула она и влюбленными глазами посмотрела на Гектора.

– Ладно. Я не буду вам мешать, – под шумок я увильнула в свою комнату.

Быстренько приняла душ, переоделась и кинула СМС Уильяму: «Я готова!»

И тут ко мне в голову закралась одна мысль: испробовать силу браслета и посетить голову Уильяма. Получится ли теперь прочесть его мысли? Я надела браслет на запястье.

Спустилась в гостиную. Гектор в фартуке Бритни хлопотал у плиты. На столе лежал разрезанный ананас, а из сковороды струился пар ароматных тушеных овощей.

– А Бритни где? – я подумала, что мне стоит предупредить ее о своем уходе.

– Она в душе, – не отрываясь от готовки, кинул Гектор. – Кстати, там лежит какой-то сверток для тебя, – он указал на комод.

– Сверток? – удивилась я. – От кого?

– Вроде бы от подруги. Она заходила, пока ты болела.

– Хм… интересно.

Я взяла сверток. Розовый. Надушенный. Почерк Эмили. Это сто процентов от нее!

Пока ждала Уильяма, распечатала пятьсот слоев блестящей бумаги и наконец добралась до заветного подарка: самодельный альбом из кусочков ткани разных цветов, к которым были пришиты пуговки с крапинками и разноцветные бантики из атласных ленточек. Открыв это чудо, я едва не расплакалась.

В альбоме были фотографии из разных школьных времен, а на этих фото улыбчивые лица: мое, Эмили и Дори. Я села на диван и с улыбкой перелистывала страницу за страницей, прокручивая в памяти те моменты, которые были запечатлены на фото. Как мы классом поехали на экскурсию в музей Бирмингема. Нам было лет по одиннадцать примерно. Сидим в школьном автобусе и кривим рожицы на Polaroid, которым нас щелкала Эмили. Дори – прилежная девочка с двумя пышными бантами на голове и с огромными карими глазами. Эмили и в свои одиннадцать была на снимке с кудрями и, подождите-ка, с помадой на губах? О-о-о, ну да, это же Эмили. Она, наверное, и родилась-то с накрашенными губами! Ну а я… совсем другая… Как будто бы и не я вовсе. Девчонка с темно-русыми волосами, медовыми глазами, да и кожа кажется смуглее. Кому покажи, ни за какие печеньки не поверят, что это я.

Первая школьная дискотека. Господи, она хранила это фото? Ужас! У меня такой смешной джинсовый комбинезон и какая-то дурацкая кепка. Ну ладно я, звездой того вечера была Дори! Отлично помню, как в тот день она напялила на себя мамин лифчик, и у тринадцатилетней девчонки появилась грудь аж третьего размера – нехилый апгрейд с нулевого-то… А после того как над ней засмеялись парни из нашей школы, она избавилась от лифчика в туалете и заныкала его в сумочку. Но парни стали смеяться еще пуще: «Эй, Тёрнер, куда подевались твои сиськи?» Как сейчас помню красное лицо Дори. А потом я, Эмили, Дори и «троечка» сгинули с этой дискотеки, чтобы ее перестали задирать.

Да-а-а… веселые были времена. Там еще были снимки, как мы в парке гуляем, едим мороженое и сладкую вату. Потом фотографии из темного кинотеатра, когда мы пришли на фильм «Звонок». Мы с Дори под кресла прятались, особенно в те моменты, когда на экране начиналась черно-белая рябь и из колодца вылезала страшная до ужаса девочка. А Эмили хохотала и щелкала нас.

Еще, к моему удивлению, там была фотография со школьного марафона, который проходил в том году. Она засняла, как я первая коснулась красной ленты. Я и не догадывалась, что у нее есть такое фото…