«Ибо… – хихикнул Тук. – Долг платежом красен!»

Осталось определиться с заманухой, которая должна была быть мощной, непременно внезапной и чрезвычайно панической!

Дикий голубь, описав круг, опустился на крышу видавшего виды сарая, стоящего напротив дома, где, исходя слюной, голодный шуршик строил свои коварные планы. И решение не заставило себя ждать! Сарай был набит соломой, которой лакомилась коровка аляповатого окраса. Животинка помахивала хвостом, отгоняя слепней, и даже не догадывалась, что в сидящем на крыше ушастом зверьке заметался бес противоречия: свести со двора говядинку или ограничиться вкуснятинкой в печечке? Говядина сулила масштабное пиршество, но – потом, жаркое же обещало удовольствие скромное, но – сейчас! Насущное победило! Нужно было только раздобыть огонь!

«Где бы взять-то его?» – озадачился шуршик. Лапа его задумчиво почесала кукузик, ищущий приключений, и наткнулась на припрятанные за поясом пистоли.

«О! – смекнул Тук. – Есть же пистоли! А раз есть пистоли, стало быть, в них есть и пули! А коли есть пули, без пороха совать их туда неблагоразумно! А раз в стволах есть порох… то искра, как говорится, с нами! Ежели Пэк, конечно, в спешке не попутал чего! Но это мы сейчас и выясним!»

Воодушевлённый перспективой, рыжий хулиган уверенно прошёлся по крыше, с озорным похихиком скатился по скату и, ловко приземлившись в вонючую грязюку, деловито пересёк двор. Шорохи на крыше привлекли девчушку лет шести с торчащими в разные стороны косичками, которая с любопытством выглянула в окно, но успела заметить лишь тень, скрывшуюся в сарае.

– П-привет, ленивая говядина! – сказал Тук двурогой тёлочке, которая, увидев незнакомое существо, тут же прекратила жевать. – Н-на твоём месте, я бы тут не задерживался, иначе к-кое-кто превратится в шашлычок… к-кое-какой…

– Мум? – не поняла коровка.

Тук сгрёб сено в охапку, выкинул его на двор и шлёпнул красотку по заду:

– Обед н-на дворе!

– Мум? – животное неохотно, но покорилось воле странного зверька и покинуло сарайчик, продолжив трапезничать на свежем воздухе.

Девчушка с косичками тем временем вышла на крылечко и, добирая храбрости, ибо любопытство, как правило, выше благоразумия, спустилась во двор и направилась к деревянной пристройке.

– Только от дома далеко не уходи, Мань! – донёсся из приоткрытого окна голос хозяйки.

Хитрец меж тем подошёл к горе сена и, вытряхнув пулю из ствола, сунул оружие внутрь:

– И да возгорится из искры п-пламя! – хихикнул он и нажал курок.

Ожидаемого не последовало. Он вынул пистоль из стожка и озабоченно пробубнил: «Трам-пам-пам…»

– Тгам-пам-пам… – повторил за спиной детский голос.

Шуршик обернулся. В дверях стояло чудо с косичками маленького ростика и улыбалась ему беззубой улыбкой. Пришлось довольно выразительно нахмуриться, ибо, как ни крути, а его застукали! В «Кодексе» общение с человеками запрещалось строго-настрого. И вдруг – на тебе! – шуршик и человек встретились! Надо было как-то выходить из ситуации. Тук догадывался: перед ним дитя, весьма безобидное, довольно мелкое и наверняка несмышлёное, и всё-таки! Он поднапряг память, но не припомнил ни строчки, касаемо отпрысков малолетних, а потому, медленно приблизившись к девчушке, наклонился и сказал:

– Бу!

Обычно это действовало! Во всяком случае, молва шуршиковская свидетельствовала о том, что дети с визгами разбегаются в разные стороны. Однако на этот раз что-то определённо пошло не так. Маленькое чудо протянуло к рыжему зверьку свою крохотную ручонку и погладило прямо по мордасам. Тихоня хотел было возмутиться, да осёкся, внезапно покрывшись очень непростительными мурашками.