Они стояли друг перед другом, и Сколкз был непоколебимо уверенный и непобедимый. Но он ошибся. Натаниэль оказался сильнее, чем предполагал его противник. Короткая схватка закончилась тем, что Сколкз сам был повержен на землю, и теперь вставал в ярости и возмущении.

Лэйс отступил назад.

– Я тебя уже победил, – заметил он. – Ты не можешь меня больше трогать, потому что мы уже сразились.

Но тот вставал в жажде мести и крови, и новая битва обещала быть такой, чтобы не на жизнь, а на смерть. Возможный финал был, конечно, неизвестен, потому что они были ровесниками и примерно равны по силе, и Текамсех много наставлял своего младшего друга в его умениях. И все-таки на этот раз побежденным оказался уже сам Лэйс. И теперь Сколкз стоял над ним, жестокий и разгоряченный, но все-таки подал руку и помог встать, развернулся и ушел. Он собирался стать великим воином и вождем дакота, и не мог уже нападать на ставшего беззащитным и беспомощным Натаниэля, почти сразу же сбитого градом обрушившихся на него ударов на землю.

Натаниэль посмотрел ему вслед. Теплая, красная кровь капала и расплывалась по рубашке, была на рукаве, которым он вытирал ее. Сколкз первым положил начало их враждебности по отношению друг к другу, но сейчас Лэйс ненавидел его тоже. До сих пор он так легко и беззаботно относился к постоянной и непримиримой ярости Сколкза, но это прежнее отношение, похоже, не могло уже продолжаться дальше.

Его одинокое ожесточение прервало появление Текамсеха. Подходя к реке, тот уже встретил Сколкза, яростного и чем-то распаленного, теперь посмотрел на Лэйса и понял всё без слов. Текамсех опустился на траву на краю берега и молча глядел на реку, и Лэйс сел рядом, и его друг поднял голову. Сквозь время и сквозь дали всех миновавших зим и весен он почему-то помнил того малыша с серо-голубыми глазами, которого он обещал всегда защищать. Но прежний малыш вырос и стал уже почти взрослым юношей.

– Я сожалею, что все так получилось, – наконец произнес он. – Но почему ты не победил его? Я ведь знаю тебя, ты мог бы.

– Да и ладно, – с каким-то непримиримым и вместе с тем отчаянным ожесточением однако же словно махнул на все рукой тот. Правда, наверное, этого у него совсем не получилось. Вот так просто махнуть на все рукой… Совсем ведь нет.

Текамсех посмотрел на его рубашку:

– Когда-то я пообещал твоей матери, что ничего такого с тобой никогда не произойдет, – вздохнул Текамсех. – Прости меня, и Сколкза – тоже…

– Ты все также относишься ко мне, как к маленькому ребенку. Но я уже вырос, и ты не можешь и не должен быть постоянно рядом со мной, – возразил ему Лэйс. – А про Сколкза я решу все сам, – добавил он.

– Но ты все также не знаешь жизни. И не знаешь, почему Сколкз тебя так ненавидит, – снова со вздохом произнес его друг.

– Он считает, что я ваш враг, – ничуть не замедлил Лэйс с ответом.

Черные глаза Текамсеха посмотрели на него серьезно и с тайной внутренней скорбью:

– Он просто из другого племени. Его семья перебралась к нам незадолго до твоего появления. Там, где они жили раньше, бледнолицые были врагами и убивали дакотов. Он просто все помнит.

Глаза Лэйса потемнели.

– Мне жаль, – коротко сказал он. И, не удержавшись, добавил: – Но я всего лишь Натаниэль Лэйс. За что же он меня так?..

Он замолчал и закусил губу. Он сказал лишнее. Он вообще слишком много сейчас чувствовал лишнего. Он испытывал боль, и усталость, и досаду, но все это не оправдывало захлестнувшей его вдруг обиды и чувства несправедливости мира. Это были не его заботы. Его попечением могло быть лишь только одно – иметь всегда стойкость. И благодарность Господу Богу – всегда и за все…